Брукнер

В последних тактах коды воцаряется ощущение глубочайшего покоя. Плавное колыхание мелодических фигураций скрипок напоминает мерный шелест волн; точно убаюканный их ласковым плеском композитор вспоминает самые дорогие для него музыкальные образы: в торжественном звучании квартета туб подобно далекому видению возникают интонации главной темы Adagio Восьмой симфонии — темы любви, плавно сменяемые призывной фанфарой из Четвертой. Затем у валторн, словно отблеск заходящего светила, появляются интонации лучезарной главной темы Седьмой симфонии, принесшей композитору мировую славу. Величественным звучанием этой темы заканчивается Девятая симфония, а вместе с ней и все известное нам творческое наследие Брукнера.

Последние два года жизни Брукнера были особенно тяжелыми. Из-за катастрофического ухудшения здоровья он уже не мог без посторонней помощи подниматься на четвертый этаж своей квартиры по Хесгассе. Как придворному органисту ему предоставили одноэтажный флигель во дворце Бельведер, так называемый Kustodenstöckel, куда он переехал 4 июля 1895 года. В новом жилище, расположенном рядом с парком, Брукнер чувствовал себя значительно лучше. Любимым местом его прогулок стал небольшой ботанический сад, закрытый для посторонних, от которого он имел свой ключ.

В конце лета 1895 года состояние здоровья Брукнера настолько улучшилось, что он даже подумывал о возобновлении лекций в университете для своих любимых Gaudeamus, но этим планам не суждено было осуществиться. В начале 1896 года Брукнер присутствовал на двух концертах в Большом зале Общества друзей музыки, где в последний раз слушал свою музыку: первое исполнение оркестром Венской филармонии Четвертой симфонии и, в другом концерте, — Те deum. На последнем в своей жизни концерте композитор был 29 марта того же года; он уже не мог самостоятельно передвигаться, и его внесли на кресле-носилках в директорскую ложу. В этом концерте под управлением Рихтера среди других произведений исполнялись отрывки из «Тангейзера» и «Парсифаля» Вагнера, ставшие как бы прощальным «приветствием» Брукнеру от боготворимого им великого композитора.

Летом 1896 года состояние здоровья Брукнера снова резко ухудшилось. Композитор пытался продолжать работу над финалом Девятой симфонии, но силы покидали его: он уже был не в состоянии создать законченное целое из разрозненных фрагментов. 11 октября 1896 года, в прекрасный воскресный день Брукнер с утра работал за роялем над финалом, однако около трех часов дня его тело внезапно похолодело, и в половине четвертого он скончался от сердечного приступа.

Торжественная панихида состоялась 14 октября в Карлскирхе. Перед последним жилищем композитора в Бельведере члены Академического певческого общества исполнили отрывок «В чертогах Одина[60] всегда светло» из «Похода германцев» Брукнера — так его любимые Gaudeamus прощались с учителем. Во время заупокойной службы исполнялась траурная музыка из Adagio Седьмой симфонии в переложении для медных инструментов. Проститься с великим композитором пришли представители всех музыкальных учреждений Вены. Согласно завещанию покойного, его прах был перевезен в монастырь св. Флориана. По пути следования траурного кортежа на Западный вокзал стояли тысячные толпы венцев.

В монастырской церкви гроб с телом покойного был перенесен в склеп под органом, на котором Брукнер так часто играл, и установлен на мраморном постаменте, где он покоится до сих пор. Ничто не нарушает торжественную тишину этой последней обители композитора, кроме доносящихся сверху звуков органа, словно говорящих о вечной силе искусства и бессмертии жизни, отданной служению ему. Латинский текст эпитафии Брукнеру гласит: «Hinc evolavi, hinc requievi» (Отсюда я вознесся, здесь я обрел покой).