Брунгильда и любовь (из жизни евролюдей)

Ленин делал свою революцию в Германии, ему не нужно было бы брать мосты и телеграф. Хватило бы одной почты. Без почты Германия в отсутствии противника безоговорочно капитулирует и сама на колени опустится. Так как в Германии все делается “реr Post”. По почте то есть. По почте идут счета, вызовы к чиновникам, по почте посылают письма адвокаты, врачи, домовладельцы, работодатели, полиция, школы, телефонные и авиакомпании. По почте покупают и продают товары в широком ассортименте, по почте идет деловая переписка между субъектами предпринимательской деятельности, банками, секретными объектами, частями Бундесвера, по почте идет все на свете.

Али – не Ленин и взять почту своими силами никак не мог. Но свести на нет ее титанические усилия по доставке корреспонденции адресатам

– вполне.

Правда, диверсия требовала соучастников. И для крупномасштабной акции искать их нужно было по всей стране. А столько энтузиастов найти не так просто. Чтобы люди откликнулись, они должны иметь убеждения. И должны быть очень злы. На всё и на всех. В частности, на немцев.

Такие люди в Германии, слава Богу, есть. Но у них же на лбу не написано, что они потенциальные мстители, и в телефонной книге против их фамилий никаких пометок не стоит. Что можно считать вопиющей недоработкой спецслужб.

Хорошо еще, что организатором Али оказался бестолковым. И наладить общегерманскую диверсионную сеть не смог. Может, средства ему не позволили. Почему-то же он звонил от Брунгильды, когда она уходила, а он как будто досыпать у нее в квартире оставался. Хотя, возможно, это он для конспирации звонил от нее, а не от себя или для других целей. Так или иначе, но Брунгильда, получив первый после знакомства с Али счет за телефон, чуть дар речи навсегда не потеряла.

А он сказал:

– Значит, твоя любовь – это миф и мираж, раз тебя такие мелочи волнуют.

– Ни хрена себе мелочи! Четыреста евро.

– Да отдам я тебе твои евро, – сказал Али. – Как только Аллах захочет, так я тебе их сразу и отдам. Запиши на мой счет.

В ответ на эту наглость Брунгильда смогла сказать только:

– Ты не в ресторане! – и всё.

Кажется, именно после этого разговора Али стал исчезать. Исчезнет и не появляется до вечера пятницы. В субботу опять исчезнет. Утром.

“Ну точно он террорист какой-нибудь”, – думала Брунгильда, и эта мысль страшно ее возбуждала, и она набрасывалась на Али, как только он появлялся, и мучила его подозрениями и ласками до седьмого пота.

Али же никуда не пропадал и не исчезал. Он, поняв, что в масштабах страны не тянет, решил провести диверсию в пределах одного отдельно взятого города Крайсбурга. И посмотреть, что из этого получится. Вот он и подыскивал в городе соучастников. Благодаря личным контактам и связям. Среди своих братьев по вере, видимо. А может, и русских подключил или алкоголиков из числа коренного населения. Кто его знает. Не пойман – не вор. И тем более не диверсант.

Нет, в конце-то концов его поймали, но он никого не выдал и все героически отрицал. Невзирая на то, что взяли его с прямыми уликами в руках.

А было это, значит, так. Город Крайсбург жил своей обычной городской жизнью. Транспорт ходил по расписанию, супермаркеты работали, больницы, кафе, музей и госучреждения – тоже. Работала, естественно, и почта. Работала как часы. Почта – это вообще последнее, что работает в Германии, как часы. И она перелопачивала горы самой всевозможной корреспонденции, доставляя ее по адресам в течение одного дня.

Но по следам почтальонов шли теперь люди Али с универсальными отмычками. Почтальоны клали письма в ящики, а алиевцы их оттуда в мгновение ока вынимали.

Хорошие отмычки им Herr Федя Мультик изготовил. Да и отчего бы он мог изготовить плохие отмычки? На одной шестой части суши Федиными отмычками весь цвет преступного мира пользуется и горя не знает. И когда Али объяснил, что отмычки должны любой немецкий ящик открывать, как родной, Федя сказал:

– Сделаем, раз ты что-то против немцев затеял. Потому что мне в

Германии нравится всё! Кроме немцев. – И сделал Али требуемые отмычки. Правда, скидку за оптовый заказ дать отказался.

Какое-то время, когда операция уже шла, жизнь в городе двигалась по инерции. А потом инерция иссякла и кончилась. Сначала несколько неимущих получателей социальной помощи, буквально четыре человека, обнаружили, что их нищенское пособие (о таком средний россиянин может только несбыточно мечтать. Прим. авт.) уменьшилось. Стали через переводчика звонить, а им говорят: “Мы вас вызывали письмом, чтобы временно работой обеспечить, а вы не явились. За это мы сняли двадцать процентов вашего пособия”. Те доказывают, что никаких писем никогда не получали, а им не верят. Потому что кто же поверит получателям социальной помощи! Которые к тому же не местные, а из-под Кишинева и Одессы.

Потом люди перестали являться в суды, платить за свет, телефон, телевизор и другие услуги, в том числе и коммунальные. Их письменно предупреждали о возможных санкциях и грозящей им материальной ответственности, но они никак на эти угрозы не реагировали.