Брусилов

— Хорошо! — продолжал Брусилов. — Очень хорошо отделали этого! — И он указал кивком головы на поднявшегося и смущенно отряхивающегося коршуна. — Поделом ему! Не суйся, злая птица, в лебединую стаю, не обрывай песню! Так ли?

— Так точно, так… — вымолвил кто-то из задних рядов, и все начали подстраиваться, забыв о том, что голы и босы.

— Ничего, стойте так — вольно, — заметив это движение, махнул рукой Алексей Алексеевич, — я к вам в гости пришел незваный. Признаться, подглядывал за вами, — он хитро и весело подмигнул, — дай-ка, думаю, поймаю русское воинство на нехорошем каком деле… А тут вышло так хорошо! Так хорошо!

И неожиданно во всю силу легких, выпрямившись и гордо оглядев присутствующих, досказал:

— Русский солдат все хорошо делает.

Все примолкли, насторожились, лица стали строги, торжественны. Какое-то удовлетворение зажглось в десятках молодых глаз и уже не покидало их даже тогда, когда они разом, дружно откликнулись смехом на шутку.

— Русский солдат даже красной девицей прикинется — и то не узнаешь! Влюбишься!

И под общий смех звонко:

— Хитер! Немца перехитрит! Мастер! Любого доку иноземного за пояс заткнет! Без шуток говорю, с таким солдатом сквозь любой огонь пройдешь. Да еще с песней! Да еще плясом! Пройдешь! Так ли?

— Да, если дружно, ваше превосходительство, — осмелев, снова подхватил из задних рядов тот же голос.

— Вот! Вот! Верное слово! — вскрикнул обрадованно Алексей Алексеевич и даже подался весь вперед и протянул руку, маня к себе. — А ну-ка, ну-ка! Иди сюда! Знакомиться.

Сгрудившиеся перед генералом солдаты раздвинулись, пропуская вперед коренастого, плечистого парня с густою черной волнистой бородой. Парень оробел, не смея поднять глаз, переминался, все никак не умея по форме приладить у бедер огромные, лопатой, ручищи. Был он без фуражки, меж короткой щетинки волос на крутом черепе и на лбу выступил пот. Но гимнастерку, ремень и сапоги он уже успел надеть.

— Как звать? — спросил его Брусилов отрывисто.

— Хлопченко, ваше превосходительство, — как из бочки выдохнул парень.

— Подымай выше! — вскинув руку с вытянутым пальцем и уже без тени шутки, со всей строгостью в голосе промолвил Алексей Алексеевич. — Высокопревосходительство. Видишь? — Он тем же вытянутым пальцем пристукнул по своему погону. — Погон генеральский и ни одной звездочки — это, выходит, полный генерал. Понял?

— Так точно, ваше высоко… превосходительство, — еще глуше выдавил Хлопченко.

— А ты мне в глаза посмотри, — сызнова переходя на шутку, продолжал Алексей Алексеевич. — Я хоть полный генерал, но только врагу страшен. Брусилов моя фамилия, слыхал?

Люди затеснились еще гуще, потянулись ближе, глаза раскрыли еще шире. Парень поднял голову, да так и застыл, вперив изумленный взгляд в генерала.

— Твой главнокомандующий. А ты кто?

— Я… так что… рядовой Хлопченко… маршевой роты, — заторопился солдат, но уже не отводя глаз от лица командующего и ловя каждое движение его лица, — иду на пополнение.

— Они в восьмую, в тридцать шестой к Зайончковскому, я уже узнал, — подсказал Клембовский.

— Отлично. Прекрасный корпус. Участвовал в боях за Галич, брал Луцк, — отчетливо проговорил Брусилов. — Там все молодцы. Придется вам не отставать! Застыдят! — И, опять обращаясь к парню, весело: — Ну вот и познакомились. А теперь повтори, что давеча крикнул оттуда — из-за чужих спин. В лицо мне повтори.

— Я так что, — совсем уже бойко, приосанясь, вскрикнул неожиданным тенорком Хлопченко, — я ваше пре… ваше высокопревосходительство насчет того, что ежели дружно, то все можно…

— Так, так! Продолжай…

— Ежели дружно, к примеру в этой игре, то ни один коршун лебедя не оторвет… нипочем! Тут все дело, чтобы дружно… и ежели, скажем, в каком другом деле…

— В бою! — подхватил Брусилов. — В бою!

— Так точно, ваше высоко…

— Молодец, Хлопченко! Умница. Хорошее он вам слово сказал, ребята! — крикнул, обращаясь ко всем, Брусилов. — Запомните его. Все дело в том, чтобы дружно. А раз мы уж с вами нынче договорились, то и поставим на своем. Немец будет бит и разбит и ляжет, как тот коршун, наземь. Да только уже не встанет! Так ли?

— Так! Так! — раздались в толпе голоса.

А Брусилов махнул рукой и, повернув спину кричавшим и тронувшимся следом за ним солдатам, уже легко бежал вверх, на гребень балки, к станции.

— Скорей! Скорей, господа, — окликнул он своих спутников, — мы и так наделали хлопот начальнику станции, задержали поезд! На первых же шагах командования все расписание разбили! Стыдно сказать — из-за «белого плата»! Вы уж не выдавайте меня, господа!

А сам сиял от радостного возбуждения. Прекрасное начало. Тьфу, тьфу, не сглазить. Так бы и дальше!

IX