Брусилов

Один из коршунов приноровился было к одному из задней шеренги, схватил его руками за шею, даже повис на нем, силясь отвалить на себя, но тотчас — это произошло в мгновенье ока — вся шеренга метнулась в сторону, припрыгнула, с нею вместе метнулись и припрыгнули пять остальных шеренг, а тот, кого схватили за шею, по-жеребячьи прибрыкнул ногой, и посрамленный стервятник далеко отлетел к краю балки, перевернулся в воздухе и плашмя рухнул наземь.

Тут вскочила и закричала восторженно вся публика. Брусилов отпустил ветку орешника, за которую держался, и заскользил по осыпающемуся песку вниз, за ним поспешил начштаба, а сверху господа офицеры забушевали, захлопали в ладоши и тоже кинулись вниз...

Крики стали глохнуть. Кто схватился за рубаху, кто за сапоги, кто за ремень. Каре расстроилось. Последней замолкла гармонь. Гармонист, увлеченный игрой, не успел поднять глаз...

Брусилов подошел вплотную к рассыпавшимся шеренгам. Над ними уже заклубилось облачко мошкары, повевало жаром и крепким духом разгоряченных тел. По пояс голые, наголо стриженные молодые парни глядели на генерала во все глаза, обеспокоенно и с любопытством.

— Здравствуйте, молодцы! — весело крикнул им Брусилов.

— Здравия желаем, ваше-ство! — ответили ему разрозненно запыхавшиеся от пения и пляса голоса.

— Хорошо! — продолжал Брусилов.— Очень хорошо отделали этого! — И он указал кивком головы на поднявшегося и смущенно отряхивающегося коршуна.— Поделом ему! Не суйся, злая птица, в лебединую стаю, не обрывай песню! Так ли?

— Так точно, так...— вымолвил кто-то из задних рядов, и все начали подстраиваться, забыв о том, что голы и босы.

— Ничего, стойте так — вольно, — заметив это движение, махнул рукой Алексей Алексеевич, — я к вам в гости пришел незваный. Признаться, подглядывал за вами, — он хитро и весело подмигнул,— дай-ка, думаю, поймаю русское воинство на нехорошем каком деле... А тут вышло так хорошо! Так хорошо!

И неожиданно во всю силу легких, выпрямившись и гордо оглядев присутствующих, досказал:

— Русский солдат все хорошо делает.

Все примолкли, насторожились, лица стали строги, торжественны. Какое-то удовлетворение зажглось в десятках молодых глаз и уже не покидало их даже тогда, когда они разом, дружно откликнулись смехом на шутку;

— Русский солдат даже красной девицей прикинется — и то не узнаешь! Влюбишься!

И под общий смех звонко:

— Хитер! Немца перехитрит! Мастер! Любого доку иноземного за пояс заткнет! Без шуток говорю, с таким солдатом сквозь любой огонь пройдешь. Да еще с песней! Да еще плясом! Пройдешь! Так ли?

— Да, если дружно, ваше превосходительство,— осмелев, снова подхватил из задних рядов тот же голос.

— Вот! Вот! Верное слово! — вскрикнул обрадованно Алексей Алексеевич и даже подался весь вперед и протянул руку, маня к себе: — А ну-ка, ну-ка! Иди сюда! Знакомиться.

Сгрудившиеся перед генералом солдаты раздвинулись, пропуская вперед коренастого, плечистого парня с густою черной волнистой бородой. Парень оробел, не смея поднять глаз, переминался, все никак не умея по форме приладить у бедер огромные, лопатой, ручищи. Был он без фуражки, меж короткой щетинки волос на крутом черепе и на лбу выступил пот. Но гимнастерку, ремень и сапоги он уже успел надет…

— Как звать? — спросил его Брусилов отрывисто.

— Хлопченко, ваше превосходительство,— как из бочки выдохнул парень.

— Подымай выше! — вскинув руку с вытянутым пальцем и уже без тени шутки, со всей строгостью в голосе промолвил Алексей Алексеевич.— Высокопревосходительство. Видишь? — Он тем же вытянутым пальцем пристукнул по своему погону:— Погон генеральский и ни одной звездочки — это, выходит, полный генерал. Понял?

— Так точно, ваше высоко... превосходительство,— еще глуше выдавил Хлопченко.

— А ты мне в глаза посмотри, — сызнова переходя на шутку, продолжал Алексей Алексеевич.— Я хоть полный генерал, но только врагу страшен. Брусилов моя фамилия, слыхал?

Люди затеснились еще гуще, потянулись ближе, глаза раскрыли еще шире. Парень поднял голову, да так и застыл, вперив изумленный взгляд в генерала.

— Твой главнокомандующий. А ты кто?

— Я... так что... рядовой Хлопченко... маршевой роты, — заторопился солдат, но уже не отводя глаз от лица командующего и ловя каждое движение его лица, — иду на пополнение.

— Они в восьмую, в тридцать шестой к Зайончковскому, я уже узнал, — подсказал Клембовский.

— Отлично. Прекрасный корпус. Участвовал в боях за Галич, брал Луцк, — отчетливо проговорил Брусилов.— Там все молодцы. Придется вам не отставать! Застыдят! — И, опять обращаясь к парню, весело: — Ну вот и познакомились. А теперь повтори, что давеча крикнул оттуда — из-за чужих спин. В лицо мне повтори.

— Я так что,— совсем уже бойко, приосанясь, вскрикнул неожиданным тенорком Хлопченко,— я ваше пре... ваше высокопревосходительство насчет того, что ежели дружно, то все можно...

— Так, так! Продолжай...

— Ежели дружно, к примеру в этой игре, то ни один коршун лебедя не оторвет... нипочем! Тут все дело, чтобы дружно... и ежели, скажем, в каком другом деле...

— В бою! — подхватил Брусилов. — В бою!