Брусиловский прорыв

Свой обстоятельный рассказ о буднях командующего корпусом, готовящего вверенные ему войска к «экзамену на будущих полях сражений», которые уже не за горами, о собственном блестящем одиночестве в большом и очень благоустроенном на заграничный манер городе Люблине, о квартире, о жалованье и о родственниках Брусилов заключил просьбой не забывать «старого друга». После такой подготовки 3 (16) октября последовало решительное письмо-предложение: «Многоуважаемая и дорогая Надежда Владимировна! Вы будете, вероятно, очень удивлены, читая это письмо, но прошу Вас дочитать его до конца, обдумать его содержание и ответить вполне искренно, в той же степени, в какой и я Вам теперь пишу. 2¹/₂ года назад, как Вам известно, я, к моему большому горю, овдовел. Я крепко любил мою жену и ее потеря была для меня тяжким ударом… Невзирая на видное положение и большой служебный успех, дающие мне полные основания полагать, что моя карьера не остановится должностью Корпусного командира, ничто меня не радует и отсутствие подруги жизни меня страшно угнетает… Единственная женщина в мире, с которой я мог бы связать опять свою судьбу — это Вы… Я хотел бы просить Вас принять мою руку и только чтобы узнать верность Вашего адреса я и писал Вам… Очевидно, если бы Вы в принципе приняли мое предложение, то нам было бы необходимо, предварительно, о многом переговорить». На этот случай Брусилов сообщает последовательность и сроки предполагаемых им действий: «Я не хотел бы долго тянуть, повидать бы Вас и переговорить в последних числах этого месяца, когда у меня будет несколько свободных дней, а в Î4 ноября мы бы повенчались, если наши переговоры увенчаются успехом».

Для ускорения дела генерал просил по принятии решения протелеграфировать ответ о согласии или отказе переговорить с ним «по этому поводу». Письмо имело помету «В. секретно» и в заключение содержало просьбу «пока дело не решилось, держать его в строжайшем секрете (подчеркнуто Брусиловым. — А.Б.), в случае же отказа вернуть письмо отправителю».

Желиховская колебалась. Но бомбардировка письмами продолжалась. Состоялось свидание. Согласие Желиховской перевело подготовку к бракосочетанию в практическую стадию. Брусилов все же устроил проверку: просил невесту еще раз «поразмыслить свой шаг» и поэтому предложил отсрочить свадьбу на два месяца. В письме, датированном 4(17) ноября, он так объяснил Желиховской логику своих действий: «По многим данным, в Тебе я уверен не был. Это правда, что я ворвался в Твою жизнь как ураган и я опасался, что в вихре его Ты не разобралась и будешь потом жалеть об этом непоправимом шаге, а потому, оставляя себя связанным по отношению к Тебе, я предоставлял Тебе свободу мне отказать или же отложить свадьбу, чтобы осмотреться… Как только Ты заявила, что желаешь теперь же связать свою жизнь с моей, я тотчас же это и устроил с радостью… Мне именно нужно было, чтобы Ты решила сама и потребовала свадьбы теперь же, чтобы это исходило от Тебя, по свободной воле».

Судя по дальнейшему содержанию письма, Желиховская не только не согласилась отсрочить свадьбу, но, наоборот, настаивала на том, чтобы венчание состоялось ранее обговоренного при свидании срока. И Брусилов вынужден был оправдываться и объяснить: «Я не мог исполнить Твоего желания ускорить нашу свадьбу на 8-е потому, что не хватило бы времени на исполнение всех формальностей и на получение разрешения вступить в брак, ибо Скалон (командующий войсками Варшавского военного округа) ездил в Вержболово встречать государя и вернулся только сегодня, а разрешение он должен сам подписать». Мы привыкли, что воспитанные люди пишут Вас — Вам с большой буквы, но, как видим, Брусилов в знак почтения писал с заглавной и Тебе — Твоего…

Генерал разработал детальный план венчания. Учитывая, что штаб его корпуса дислоцирован в Люблине, а Желиховская жила в Одессе, местом венчания назначил Ковель, где сходились железнодорожные линии из этих городов и был дислоцирован подчиненный Брусилову драгунский полк. Примерно семь часов — время между прибытием в Ковно поезда из Одессы и отправлением поезда на Люблин — отводилось на церемонию венчания. Кадровый военный, для которого соблюдение соответствующей случаю формы одежды было делом само собой разумеющимся, инструктирует будущую генеральшу: «Имей в виду, что венчаться женщина должна с покрытой головой, таков церковный устав. Так как Ты венчаешься в дорожном, а не в свадебном платье, то нужно будет Тебе иметь (не знаю, как это у вас называется) чепец или наладку или же не чрезмерно высокую и широкую шляпу на голове».