Брусиловский прорыв

Очевидно, как раз о такой «идеальной» подготовке и говорит С. А. Торнау. Поэтому можно понять причины, что наибольших успехов в этом сражении добился 30-й армейский корпус ген. А. М. Зайончковского, несмотря на тщательный отбор людей для гвардейских пополнений. Все дело заключалось в том, что Гвардию, выведенную в резерв после потерь Великого отступления 1915 года, обучали по канонам мирного времени, с минимальным опытом фронта.

Главный порыв гвардейцев был нанесен на деревню Свидники, расположенную на левом фланге ударной группы (левый фланг занимался войсками 30-го армейского корпуса ген. А. М. Зайончковского). Для развития прорыва в тылу ударной группировки сосредоточивалась кавалерия. Большая ее часть располагалась в районе Черевищенского плацдарма на западном берегу реки Стоход, откуда можно было напрямую броситься на Ковель. Ротмистр К. Подушкин впоследствии вспоминал: «Летом, во время тяжелых боев под Ковелем, с нашего Черевищенского плацдарма на западном берегу реки Стохода готовился прорыв австрийского фронта. Наша дивизия (16-я кавалерийская) стояла спешенная, в резервной колонне, готовая каждую минуту броситься в брешь, сделанную в австрийском фронте, чтобы сразу же начать движение прямо на Ковель»[202].

В свою очередь, к моменту русского удара ген. А. фон Линзинген перевел в Ковель резерв генерала Бернгарди – 37-ю пехотную бригаду. В ходе боев в Ковельский укрепленный район были переброшены 24-я, 86-я, 121-я пехотные и 10-я ландверная дивизия.

15 июля гвардейцы перешли в наступление. После шестичасовой ожесточенной артиллерийской подготовки гвардейские полки атаковали противника. У местечек Трыстень и Ворончин был разгромлен усиленный 10-й корпус ген. В. фон Лютвица. В боях 15 июля группа ген. В. М. Безобразова взяла в плен более двадцати тысяч человек и пятьдесят шесть орудий. За день на многих участках были взяты все три линии неприятельских окопов.

Противник откатывался к Ковелю, стараясь зацепиться за каждый мало-мальски подходящий рубеж. Этот успех был достигнут за счет усилий 2-го Гвардейского и 30-го армейского корпусов, вклинившихся во вражескую оборону. Однако из-за нерешительности и тактического неумения самого командующего Гвардией ген. В. Н. Безобразова достигнутый успех не был развит, хотя обстановка побуждала броситься вслед за отступающим неприятелем, повиснуть на его плечах и ворваться в Ковель буквально на загривке отходящего врага. При всем том противник, как оказалось, заранее пристрелял собственные окопы расположенными в тылах, за болотами, артиллерийскими батареями, что позволило германской артиллерии безнаказанно громить занятые русскими гвардейцами траншеи и вдобавок успешно создавать огневую завесу между первым эшелоном атаки и резервами, чтобы не допустить подхода резервов.

Немецкие солдаты на отдыхе

Основная проблема заключалась в том, что позади 30-го армейского корпуса не оказалось резервов, так как все они были сосредоточены на другом фланге группы, где, собственно, и наносился главный удар. Между тем, в тылу немцев находилась одна-единственная переправа через Стоход, и в случае развития успеха оборонявшихся германцев ожидало бы полное уничтожение, а река – форсирована с ходу. Именно такое развитие событий и предполагалось первоначально вышестоящими штабами. Но усиление оборонительных линий германскими войсками вынудило русских потерять слишком много людей при прорыве, после чего развивать успех стало нечем. Напротив, можно было ожидать сильных контрударов со стороны противника.

В результате генерал Безобразов остановил вырвавшийся вперед 30-й армейский корпус ген. А. М. Зайончковского, равняя его по остальным частям, несколько приотставшим за своими авангардами. Но немцы успели перекинуть тяжелую артиллерию на направление ясно обозначившегося русского удара, и в боях 16–21 июля русские не смогли продвинуться ни на шаг, хотя Гвардия атаковала в полный рост, густыми цепями. Участник этого сражения дает следующую характеристику русских атак: «После слабой артиллерийской подготовки, в час дня 15 июля гвардейские полки цепь за цепью, почти колоннами, двинулись вперед. Но о движении людей нормальными перебежками под огнем противника здесь приходилось только мечтать. Движение цепей шло очень медленно, ноги так засасывались болотом, что люди падали или вытягивали ноги из тины с помощью рук, дабы не оставить в болоте сапоги. Рукава реки оказались настолько глубокими, что офицеры и солдаты в них тонули. Не хватало санитаров для оказания помощи раненым и выноса их из боя, а здоровые расстреливались немцами, как куропатки… от полка осталось приблизительно около роты. Здесь впервые… пришлось слышать, как рядовые солдаты посылали проклятия высшему начальству… В общем – умышленно или по неспособности – здесь для русской Гвардии наше командование вырыло могилу, ибо то пополнение, которое укомплектовало вновь состав полков, было далеко не Гвардией»[203].