Брусиловский прорыв

Примечательно, что до приостановки наступления по царскому повелению Особая армия успела-таки предпринять последний штурм Ковельского укрепленного района: с 25 сентября по 3 октября. При этом в первую линию был введен переданный из 11-й армии 8-й армейский корпус ген. В. М. Драгомирова. Офицер-гвардеец вспоминает, что, начиная с сентября, высшие штабы стали требовать от гвардейцев и сибиряков перманентного проведения небольших боев – за отдельный окоп, за трофейный пулемет и т. д. Но непременно – в виде боя. Информация об активности войск шла в газеты, реляции, Ставку, союзникам, а войска несли никому не нужные потери последними остававшимися в живых лучшими людьми. В Гвардии в этом винили командарма-8 ген. А. М. Каледина, под чьей подписью приходили приказы, а также собственное командование – великого князя Павла Александровича и ген. Г. О. Рауха, которые, по недостатку гражданского мужества, не сумели настоять на отмене этих кровавых и бесполезных боев. Н. П. Поморский-Толлер рассказывает об одном таком бое, когда одна рота была брошена в атаку на целехонькие проволочные укрепления только потому, что чего-либо эдакого потребовали в штабе армии. Другой гвардейский офицер – командир 2-го лейб-гвардии стрелкового полка – пишет, что в осенних боях «ряд повторных атак предписывались свыше стратегическими соображениями, имели целью удержать значительные силы противника в этом направлении и лишить его возможности переброски части сил на другие фронты. Все это должно было быть достигнуто ценой значительно меньшей крови»[246].

Лишь нехватка снарядов вынудила русских военачальников прекратить уже давно ставшие бессмысленными атаки на ковельском направлении. Четыре русских корпуса понесли новые громадные потери, «благо», что у немцев пока еще хватало металла, а русские военачальники наивно полагали, что в России еще достаточно людей. В декабре 1916 года военный министр представит высшему генералитету сведения, согласно которым запас людей в Российской империи будет даже ниже, нежели во Франции. Это – также результат военного неискусства русских генералов, в привычку которых вошло разменивать кровь и героизм людей на металл и порох.

С другой стороны, упорный штурм ковельского укрепленного района являлся составной частью большой политики. Как раз в конце сентября французы требовали от русских оказать помощь отступавшим на всех участках румынам. При этом французы не собирались оказать помощь Румынии силами своей Салоникской армии ген. М.-П.-Э. Саррайля, хотя на стадии втягивания Румынии в войну на стороне Антанты эта помощь твердо гарантировалась. Пытаясь побудить англо-французов все-таки оказать поддержку Румынии, император Николай II ссылался на удары армий Юго-Западного фронта на ковельском направлении. Так, в телеграмме французскому президенту Р. Пуанкаре от 4 октября царь указывал: «Измеряя усилия, предпринятые Россией для поддержки Румынии, надо учитывать исключительную растянутость Русского фронта. Всякое снятие войск с этого фронта опасно утончает линию обороны и увеличивает трудность сосредоточения, в случае наступления, достаточного количества сил на угрожаемом участке. Последствия этих мероприятий особенно вредны, учитывая наш недостаток в тяжелой артиллерии и снарядах для нее. Надо также считаться с непрекращающейся чрезвычайной активностью, развиваемой русской армией на фронте генерала Брусилова, активностью, поддерживаемой в общих интересах союзников (выделено. – Авт.)»[247].

Впрочем, русскому императору так и не удалось побудить французов предпринять наступление от Салоник. Вся тяжесть борьбы в Румынии легла на плечи русских, вскоре, разумеется, оказавшихся виноватыми в разгроме румынской армии и оккупации румынской территории. Французы, умыв руки уже в сентябре, за два месяца до поражения румынских вооруженных сил, вышли сухими из воды. А образование Румынского фронта, где на семьдесят тысяч румынских солдат пришлось миллион русских штыков и сабель, поглотило последние русские резервы.

Уверенность союзников в неисчерпаемости русского человеческого ресурса была полна необоснованного оптимизма, что накануне войны, что и в ходе ее. Между тем в Российской империи кончалась и живая сила: кампания 1916 года далась русской Действующей армии очень нелегко. По данным Главного Управления Генерального Штаба, русские фронты к 1 октября 1916 года включали в себя следующее количество людей и лошадей (по списку/налицо)[248]: