Брусиловский прорыв

27 мая, когда в Ставке стало ясно, что путь на Львов открыт, Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего ген. М. В. Алексеев предложил ген. А. А. Брусилову перенести наступление на линию Луцк – Сокаль – Рава-Русская. Однако главкоюз, чьи армии захватили в первые недели до двухсот тысяч пленных, не осознал, что теперь объектом действий армий Юго-Западного фронта становится вся наличная австрийская вооруженная сила, которую и следовало добить, а не географические объекты. Генерал Брусилов предпочел Ковель и остановил войска, в ожидании наступления армий Западного фронта.

Итак, сильными контрударами, проводимыми германскими частями, неприятель побудил командарма-7 ген. Д. Г. Щербачева приостановить порыв войск. Как видно, во всех армиях фронта, как и в самом фронтовом штабе, командиры опасались мощи германских ударов, славившихся фланговыми маневрами. Поэтому русские военачальники тормозили успешно развивавшееся наступление, подтягивая резервы и тылы, а заодно и принимая единый фронт, известный как «стена корпусов». Тем не менее вплоть до 4 июня, то есть за десять дней наступления, войсками 7-й армии было взято в плен около сорока тысяч человек, а также захвачено сорок одно орудие, двадцать пять минометов и сто восемьдесят пулеметов.

Вместо собственного дерзания, вышестоящие командиры предпочитали давать советы вверенным им войскам и их командирам. В письменной форме, разумеется. А. Е. Снесарев писал: «Вообще, у нас в моде писание разных инструкций в армиях, на фронте, в Ставке, то есть в тех инстанциях, которые менее всего осведомлены в огневых операциях и судят о них по слуху, а не по пережитому… Что они могут сказать дельного и впопад? Сколько они могут сотворить глупостей и случайностей? Наши инструкции из рук вон как слабы: они всегда запоздалы, болтаются в мелочах, фиксируются на увлечениях, совсем лишены нравственного расчета… Если бы Щербачев мог вообразить, сколько он сгубил душ православных своим советом, он ушел бы в пустыню и прожил бы отшельником остаток своих дней»[94].

Полугодовой период позиционной войны и фланговые удары германцев в кампании 1915 года по отступавшим русским армиям имели самое негативное влияние на метод вождения войск теперь уже в кампании 1916 года. Русские военачальники привыкли к кордонному расположению своих войск, стремились к надежной смычке флангов соседних частей даже в том случае, когда ситуация требовала решительного наступления, боялись рисковать. Боязнь размыкания флангов, чтобы туда не устремился противник, вынуждала сдерживать наступательный порыв даже против австрийцев, которые вряд ли были способны на сильные контрудары без поддержки немцев.

Превосходство в кавалерии, напротив, давало козыри в руки русским: создавать искусственные фланги и бить по ним, заставляя врага бежать и бросать технику и пленных. Однако вместо маневренных ударных групп, всецело одержимых идеей разгрома живой силы неприятеля, русские армии спустя всего неделю после начала прорыва стали представлять собою скорее сплошную линию корпусов, несколько выпяченную вперед в направлении основных усилий действия армейских группировок.

Наступление 9-й армии

Войска 9-й русской армии ген. П. А. Лечицкого, как и 8-я армия, получили задачу главного удара. Конечно, этот удар не мог обладать той мощью, что была сосредоточена в 8-й армии, но штаб фронта и Ставка придавали весьма важное значение наступлению 9-й армии. Подразумевалось, что успешная атака может подвигнуть Румынию к вступлению в войну на стороне Антанты, о чем к этому времени уже имелись предварительные договоренности.

К началу наступления русские войска 9-й армии насчитывали 165 000 чел. при 495 орудиях против 110 000 чел. при 500 орудиях 7-й австрийской армии ген. К. фон Пфлянцер-Балтина. Того самого генерала Пфлянцер-Балтина, теоретические взгляды которого на методику ведения оборонительных боев на укрепленных позициях Восточного фронта были столь блестяще развеяны в пыль русскими солдатами Юго-Западного фронта в мае 1916 года. Как видно, русские даже уступали врагу в артиллерийском отношении. При этом генерал Лечицкий имел всего сорок семь тяжелых орудий против ста пятидесяти у врага.

Австрийцы обращали особенное внимание на оборону своего южного участка, где позиции упирались в австро-румынскую границу. Помимо обеспечения южного участка всего Восточного фронта, австрийцам приходилось еще учитывать и Румынию, все более склонявшуюся к намерению вступить в войну на стороне Антанты. Также неприятель стремился удержать в своих руках Черновцы, что еще более сковывало его действия, однако мощная артиллерия придавала устойчивость обороне.