Бруски. Книга II

Такими словами Стеша словно наотмашь ударила по лицу Кирилла: в нем все взорвалось, и он крупными шагами, почти не понимая, что делает, кинулся с площадки, не слыша, как вслед ему кричала Стеша.

У крыльца конторы стоял в упряжи рысак. В тарантасе сидел Захар Катаев. Он собирался ехать за доктором. Кирилл с разбега вскочил в тарантас, крикнул:

– Пошел! На село пошел, дядя Захар!

Кирилл и Захар Катаев скакали на рысаке по улицам Широкого Буерака, по улицам Алая, по полям, не разбирая дороги, Кирилл наяривал на гармошке, а Захар, подпевая ему пьяным голосом, иногда прерывал песню лепетом.

– Не загоним, Кирилл Сенафонтыч, рысака не загоним?

– Дуй, дядя Захар! Дуй! – кричал Кирилл и широко растягивал мехи гармони.

В коммуне же как будто ничего не случилось: там шла работа бригады работали на карьере, по выделке брусков из красного камня, на полях, готовясь собирать турнепс, на горе у Вонючего затона. Урчала молотилка на Винной поляне.

А к вечеру коммунары, кончавшие работу на торфянике, заметили, как с горы Балбашихи, поднимая столбы пыли, спускался по направлению к «Брускам» автомобиль.

– Кто же это может быть? – спросил Николай Пырякин, взбираясь на баржу, чтобы пристальнее рассмотреть тех, кто спускался с горы.

С горы спускался вовсе не автомобиль, а самый обыкновенный тарантас, только без задних колес, отчего он чиркал осью и поднимал пыль.

– Вот это да! – сказал Николай. – Кто-то и колеса-то пропил. Да это, никак, наши?.. Наши и есть Рысак-то наш.

На поля коммуны ворвались Кирилл и Захар. И, так же наяривая на гармошке, распевая песенки, промчались к Сосновому оврагу и скрылись в Гремучем долу.

– Дедушка! Дедушка Артамон в нем проснулся, – оправдывался перед коммунарами Чижик. – Тот, бывало, как попадет ему под хвост, месяц – месяц глохтит. И этот. Связать его надо, буяна…

– Ничего. Мы вытряхнем из него дедушку Артамона. Да и сам он маненько протрясется, – ответил Николай Пырякин и направился в столовую.