Бруски. Том 1

Вскоре о дохлой сельди появились статьи и в газетах. Сначала в окружной газетке «Рабочий и крестьянин» агроном Борисов поделился своими вескими соображениями. Он писал о дохлой сельди, как о курьезе, о том, что это исключительный случай и для массового применения он не пригоден. «Конечно, – авторитетно заканчивал он статью, – дохлая сельдь является достижением, но лучше бы коммуна занялась другим – черным паром и химудобрением. Стране нужен хлеб, а не опыты. В коммуне же вводится какая-то «новая» система полеводства, изгоняющая с полей черный пар – это последнее достижение науки. Такую систему может одобрить только сумасшедший, если не больше».

Вырезку из газеты со статьей Борисова на «Бруски» прислал Сивашев, сделав от себя приписку:

«Кирилл! Чего это ты там настряпал? Смотри, разнесут тебя ученые, да и мы по головке не погладим».

Кирилла взбесили последние слова Борисова.

– Что это такое – «если не больше»? – ворчал он, комкая и бросая на землю вырезку. – «Если не больше». Что это «если не больше»?

– Тебя это трогает? – спросил Богданов, небрежно отбрасывая ногой в сторону скомканную вырезку, и по тому, как Кирилла всего передернуло, определил, что его действительно все это трогает. – Ступай ко мне, а я забегу в столовую.

Богданов жил на отшибе, в переделанном амбаре, окнами в поле. Кириллу как-то до сего времени не приходилось бывать у него, и он не знал, каков Богданов в домашней обстановке.

В комнате на грязном полу стояли старый перекошенный стол и табуретка. В углу торчали завернутые в кошму удилища (так по крайней мере Кириллу показалось), рядом высилась полка с наваленными как попало книгами, возле полки стояли две простые скамейки, на них стопочками лежали куски торфа, а на подоконниках всюду – скороспелые, выведенные Богдановым же, арбузы. Он их как-то странно ел: не резал, как это обычно делают, а долбил сверху, точно мышь каравай хлеба. От арбузов, мусора, пыли и торфа в комнате стоял спертый, кислый воздух.

– Холостяк! Самый настоящий ты холостяк!

– А что? – спросил Богданов, ставя на стол два стекла от лампы, два блюдца и сахар – песок и рафинад.

– А вот, – Кирилл повел рукой, – все это…

– О-о! – не сразу догадавшись, вскрикнул Богданов. – Действительно… Я ведь больше живу в поле, во дворе. – Что такое пар? – начал он, насыпая в стекло сахарного песку и ставя его в воду на блюдце. – Пар разрушает структуру почвы, он превращает комковатую почву в пыль, он делает ее примерно вот такой же, как сахарный песок. Смотри, я приготовлю структурную почву. – Пока вода всасывалась песком и добиралась до верхнего слоя, он молоточком наколол рафинаду, насыпал его во второе стекло и так же поставил в воду. – Здесь ты не дождешься, когда вода достигнет верхнего слоя, – сказал он, звеня ногтем по стеклу. – Смотри, как медленно влага пробирается от одного комка к другому… Это и есть примерно комковатая структурная почва… Структурная почва не пускает влагу кверху, не дает ей испаряться. Такой ее делают травы. Кроме того, травы вносят в почву нужные питательные вещества. Растение требует для себя света, тепла, питательных веществ и воды. Свет и тепло нам не подчинены, а воду и питательные вещества мы растению в силе дать… Травы дают питательные вещества для злаков и сохраняют воду, делая землю комковатой, структурной. Понял?

– Да, да, да. Угу. Да, – ответил Кирилл, поняв из примера Богданова только то, что сахарный песок всасывает воду скорее, чем кусковой сахар. – Это, конечно, это вот тут в пузыре, а там, в поле, и другое может получиться. Ты ведь полтораста гектаров закатал травой. Конечно, у нас пшеница хороша, трава хороша, огороды там… Но…

– Но! Вот тебе и «но»! – перебил его Богданов и выбросил сахар под стол, потом спохватился, еще больше разозлился и наступил на сахар сапогом. – Но, но! Вот тебе и «но»! У тебя на голове хоть кол теши… ты все свое.

– Он пишет… «только сумасшедший».

– О, понес, попер, как невзнузданный конь. Сумасшедший? А твой Борисов просто дурак от рождения. «Сумасшедший, сумасшедший!» – передразнил он Кирилла. – Ты знаешь, Англия – страна промышленности, а не сельского хозяйства. А почему там лошади весом до ста пудов, быки – до сорока, овцы – восемнадцать? А у нас овчишки полтора пуда. Почему там лучшие скакуны, лучшие свиньи? Почему? Потому что в Англии больше двухсот лет назад, при Кромвеле, молодые агрономы выгнали из сельского хозяйства Борисовых вместе с черным паром. А он, балбес, и теперь еще пишет: черный пар – последнее достижение науки! Хвалится! Сумасшедший? А знаешь – Джордано Бруно семь лет держали в тюрьме, затем сожгли на костре за то, что он доказывал – вертится земля, а не солнце. Сумасшедший?… Ленина кое-кто называл сумасшедшим за то, что он упорно вел за собой рабочий класс…

– Да, да, действительно сожгли, – не зная, кто такой был Джордано Бруно, причисляя его к сверстникам Ленина, согласился Кирилл: – Да, сожгли… Но ведь…

– Занокал! Ступай, пускай продует тебя, – Богданов вытолкнул Кирилла из комнаты и накрепко запер дверь.