Бруски. Том 1

Но, когда все делегаты съезда, кроме коммунистов, разъехались и когда Жарков выразил полную надежду на то, что вновь избранный как поведет хорошую творческую работу, и посулил как одну из необходимейших мер по оздоровлению алайской ячейки непременно прислать из Илим-города проверочную комиссию, у него неожиданно и непонятно для него самого появилась какая-то гнетущая тоска. Он посмотрел на поджидающего Огнева, Захара Катаева, старичка-пчеловода Чижика, и ему страшно захотелось хоть час пожить так, чтобы не думать о мировых масштабах, о бандах, о всей губернии или вот даже об этом Чижике… Пожить, сбросив с себя тяготу постоянной ответственности – ответственности в каждом поступке, слове, движении… Пожить так, как живет Чижик. И тут же перед ним промелькнули изрезанные долами и оврагами широковские поля, Волга, «Бруски»… кургузый березняк и торопливые движения оголенных упругих стешкиных ног.

«Что же это такое? – подумал он. – Да, конечно, хорошо. Хорошо бы недельки две провести здесь. Но… надо ехать впрягаться в губернскую лямку».

– Александр Яковлевич, – пошептавшись с Захаром, обратился к нему Чижик, – чего на ночь глядя торопитесь? Пойдемте-ка к нам, чайку у меня попьете, медку откушаете, отдохнете, а поутру и в путь-дорогу… А?

Эти слова были сказаны как никогда кстати. Однако у Жаркова в кармане лежала третья телеграмма с требованием приезда его в губком. Нельзя было не подчиниться этому требованию. Но тут (как это часто с ним бывало) он обманул самого себя, уверяя в необходимости еще раз побывать в Широком Буераке, кое-что пересмотреть в своих выводах, побеседовать с широковцами в семейной обстановке, и согласился на предложение Чижика.

Они сидели в сенях у Чижика, пили чай, беседовали, когда вошел Яшка и, не зная, как вызвать Степана Огнева, присел на верстак под сараем. Думая о Стешке, он в то же время невольно прислушивался и к говору в сенях.

– Александр Яковлевич, – говорил Чижик, – здорового рассудку откушайте.

– Чего?

– Меду. Мед зовет здоровым рассудком, – пояснил «почему-то хмурясь, Захар.

– А что? – встрепенулся Чижик и пустился рассказ зывать, как он однажды медом вылечил какого-то помещика.

– А вот болячку у себя на носу не вылечишь? – в шутку упрекнул Огнев.

Чижик стар – в прошлом году ободрал сеткой нос, появилась ранка: примачивал ее Чижик, пластырь – лист лебеды – прикладывал, не заживает.

«Нет, видимо, износился, как ни латай – все дыры», – решил он – и залепил болячку воском.

Когда Жарков сел за стол, болячка на носу Чижика подействовала на него отталкивающе, и он с отвращением смотрел на ранку, на мед, смеялся, говорил и прятал руки под столом.

– Ты не подумай тут что, – заметя его нерешительность, заговорил Чижик, – зараза там какая… сроду у нас этого не было. Народ мы самый чистый в улице… А просто…

Тут Чижик рассказал всю историю с царапиной, рассказал все это в своеобразных красках, так что под конец его рассказа все хохотали, сгибаясь над столом.

– Да я ничего, – и Жарков потянулся к меду.

– То-то, то-то, – Чижик успокоился и снова потрогал болячку на носу.

Яшке под конец стало непомерно тягостно: он готов был сорваться с места, перебежать поле, забиться в чащу, и выть в тьму неба… Такая была' боль, злость, зависть.

«Ну, зачем ты мне все это… а-а-а?» – в десятый раз спросил он мысленно Стешку и решительным шагом пошел в сени.

– А-а-а-а, Яше, – поправляя большие очки, Жарков протянул ему руку. – Где пропадал?

– В Лондоне.

– Где?

– В Лондоне…

– Да в Никольском… Его мы Лондоном зовем! Все там было – керосин, соль, тряпки эти, самогон… Ну, назвали Лондоном, – пояснил Захар.

– А теперь все это в открытую имеется на базаре, в Алае, – добавил Чижик, не приглашая Яшку садиться. – По какой надобности ездил?

– Лошадь продавал: раны на ней пошли.

Жарков долго смеялся, когда Захар рассказал ему про то, как Чухляв перед приходом Карасюка ободрал золой лошадь. Яшка воспользовался этим моментом, вызвал Огнева во двор. Через минуту к ним вышел и Жарков.

– О чем шепчетесь?

– Рыбу вот ловить хочет. Неводок просит… Дать придется – на нашу сторону обещает перейти, – засмеялся Огнев, – вот и подкупим его…

– Рыбу? – поправляя большие очки, спросил Жарков. – Это и меня возьми!

Жарков только потом понял, что за предложение Чижика и за компанию Яшки он цеплялся исключительно потому, что ему хотелось повидаться со Стешкой. Он в этом новом чувстве сам себе еще не сознавался, но всегда при виде Стешки у него чуточку подбиралась отвислая нижняя губа, ноги молодели.