Брусничный холм

Берта поливала цветы в саду и заметила, что меж берез и рябинок за воротами дома мелькает темное пятно. К ней шел гость. Она тяжело вздохнула, поставила лейку на землю, вытерла ладошки о подол и подумала: не спрятаться ли? Но было уже поздно. К ней шел почтальон с улыбкой до ушей. Его светлые волосы по-мальчишески выбивались из-под кепки, однако Берта догадывалась, что почтальон на самом деле не так уж молод. Уже пять лет он говорит, что работает последний год, а потом – на пенсию. Берта вежливо кивает и пожевывает губы. Тогда почтальон, чтобы поразить ее, добавляет: «Выйду на пенсию и уеду к морю!» Сердце Берты стонет, но она ничем не выдает зависти.

– Доброе утро! – закричал почтальон и помахал свертком. – Вам посылочка, дорогая Берта!

Берта прокашлялась. Почтальон отворил калитку и втиснулся во двор, стараясь не запачкать рубашку с погончиками. Что и говорить: двор Берты не располагал к прогулкам и чаепитиям. Здесь громоздились бочки, доски, самодельные метлы (когда-то она собиралась продавать их городским дворникам, но передумала), дрова, старый штурвал с обломанными ручками, гирлянда из компакт-дисков, жестяные банки с червями. В начале лета Берта решила сделать огородное пугало, однако, как всегда, нашлись дела поважнее, и теперь недоделанное пугало с ковшиком на голове, привалившись к забору, преграждало путь к огурцам.

Почтальон вручил Берте посылку, но не спешил уходить. Он хотел поболтать. Он был уверен, что Берта страшно скучает в одиночестве. Все пожилые дамы любили с ним болтать, особенно слушать его рассказы о том, как на пенсии он уедет к морю.

Берта снова прокашлялась и показала на горло. Почтальон недоуменно поднял брови. Берта кашлянула громче и сказала одними губами: «Нет голоса».

– А-а, вы заболели, дорогая Берта, – сообразил почтальон. – Могу ли я чем-то помочь вам?

Берта энергично замотала головой и вытянула руки, пытаясь изобразить расстояние, которое необходимо держать почтальону, чтобы не подхватить инфекцию.

Наконец, он понял, что поболтать не удастся, пожал плечами и развернулся к выходу. Берта вздохнула с облегчением. Тут почтальон попал ногой в мисочку для ежа, покачнулся, вцепился в бочку с золой, та накренилась, и немного золы высыпалось на брюки почтальона. Поднялось серое облачко. У Берты вправду запершило в горле, и она раскашлялась уже без всякого притворства.

Позднее на кухне она чистила штанину почтальона быстро, не поднимая глаз, чтобы этому недотепе не вздумалось снова заговорить с ней.

– Позвольте, я сам, – просил почтальон, но она мотала головой.

Дай ему щетку – устроит еще какую-нибудь каверзу! Выпроводив его, Берта могла наконец разглядеть посылку со всех сторон. Но прежде чем распаковать коробку, задернула занавески.

Из интернет-магазина ей прислали электронный конструктор для любителей физики. «От восьми до девяноста восьми лет», – прочла Берта и с удовлетворением решила: в самый раз! Она раскрыла коробку и присвистнула. Чего там только не было: резисторы, светодиоды, микрофон, провода! До самого вечера Берта собирала схемы и каждый раз не могла сдержать радостного возгласа, когда собранный ею прибор начинал весело подмигивать индикаторами. Настоящее чудо, потому что обычно у нее никогда ничего не получалось с первого раза. «Путь к тенистым терниям лежит через горячие звезды», – любила повторять она.

С помощью ультразвукового дальномера Берта измерила расстояние от стены до стены, от стола до стены, от кровати до стены, от стула посреди комнаты до стены; термометром измерила температуру в погребе, стакане с чаем, собственной подмышке, недавно политой грядке с луком, замороженном пельмене и на солнечной стороне двора, где росли огурцы; люксметром – уровень освещения на улице, под кустом смородины, в комнате с включенной и выключенной лампой, снова в погребе; шумомером она развлекалась дольше всего: кричала, рычала, шептала, скрипела и пела, просила Мирту что-нибудь рассказать, а птиц во дворе – щебетать громче.

К вечеру у нее голова закружилась от измерений.

– Чересчур много физики, – решила она.

Напоследок Берта собрала электронные часы и поняла, что уже вечер, а она так и не проверила качели.

Берта заспешила в тайное место. По дороге ей встретился хмурый лесничий Штрек, на правом плече у него сидел ворон, из-за левого выглядывал короб с человеческими костями. Когда Штрек подошел ближе, Берта увидела, что над его правым плечом торчит чехол от спиннинга, над левым – походный мешок, а рядом идет белая лайка.

Берта недолюбливала Штрека больше, чем всех соседей. Обычно его лицо выражало легкое любопытство и одновременно брезгливость, будто он очутился в чужом сне и смотрел на происходящее как бы сбоку и сверху, из-под век. Иногда это выражение пропадало, его взгляд становился блестящим, колючим, любопытным. Это означало, что Штрек задумал гнусность.

Поравнявшись с лесничим и его лайкой, Берта произнесла всего одно слово:

– Утки.

Лайка склонила голову, ее глаза забегали. Странное дело: так же повел себя лесничий.

– Вчера собака опять растерзала уток, из одной шалости, – припечатала Берта.