Брутальный и упрямый

– Ты, что же, Брут, собираешься драться с этими…, с этими преступниками? – опешила Илзе.

– Конечно. Русская народная традиция такая – с помощью кулаков объяснять прописные истины. Для пущей наглядности и весомой убедительности.

– Гав-в, – подтвердил Клык, мол: – «Действительно, традиция. Причём, старинная, брутальная и устойчивая…».

– Допустим, что ты их победишь…

– Просто чавки толстощёкие начищу до медного блеска, – уточнил Тим. – Не более того. Точка.

– Хорошо, начистишь…. Но это же совершенно незаконно! Прилетит полиция, браконьеры нажалуются и напишут заявления…

– Не будем мы ничего писать, – сбросив засаленный ватник и сосредоточенно закатывая рукава полосатой тельняшки, пообещал (на вполне приличном английском языке), Ржавый. – У русских – свои понятия…. Только ты, Брут, слишком рано хвалишься и трубишь в фанфары победные. Мы ещё побарахтаемся…. Правда, ведь, кореша?

Ржавый и его подельники, конечно, побарахтались. Но только слегка, без особого толка, и – в конечном итоге – огребли по полной и расширенной программе.

Потом на берегу Оленьей протоки приземлился стандартный бело-синий вертолёт, молоденький полицейский инспектор произвёл официальный арест браконьеров, пойманных с поличным, и вежливо поблагодарил «инспектора Белофф» за эффективную помощь.

– Не за что, – вальяжно откликнулся Тим. – Всегда обращайтесь, буду рад посодействовать. Работайте, ребятишки. Оформляйте тут всё. Документируйте. Официальный рапорт о происшествии в службу господина губернатора я предоставлю завтра. А сейчас, извиняйте, но мы слегка спешим. Ветер поднимается, грозовые тёмно-сизые тучи заходят с востока. Надо успеть перебраться в Лонгьир до начала ненастья. Мотодельтаплан – это вам не вертолёт. А я нынче с барышней. Промокнет и замёрзнет ещё, не дай Бог. Поэтому и тороплюсь…

Одни приводнились в Лонгьире за пятнадцать минут до начала ливня.

– Какие у тебя дальнейшие планы? – демонстративно глядя в сторону, поинтересовалась Илзе.

– Дождусь Клыка и вернусь в Ню-Олесунн. Там срочные дела образовались.

– Дела, связанные с достославным мистером Альвиссом Олсеном?

– И с ним тоже.

– А когда ты, разобравшись с делами, прилетишь в Лонгьир?

– Наверное, двадцать пятого июня, – пообещал Тим. – Или же двадцать шестого.

– Тогда – до встречи.

– Пока…

А ещё Тим, дождавшись, пока отшумит-отгремит сильнейшая летняя гроза, посетил с кратким визитом «Приют ветеранов».

Зачем?

Чисто по наитию. Неуклонно приближалось двадцать второе июня. День во многом знаковый, загадочный и многообещающий…. А вдруг, фрекен Хелена сообщит что-либо важное? В том плане, что безусловно-полезное? Или же дельный совет даст – какой-никакой?

Старушка пригласила его в дом. Напоила свежим самодельным пивом с вялеными креветками.

В самый разгар неторопливого разговора в комнате появился холёный сиамский кот.

– Это мой новый друг, – сообщила фрекен Хелена. – Зовут – «Максик». Он вместе с Мэри путешествует.

– Мя-ууу, – отметился кот, мол: – «Привет, молодчик! Мне про тебя уже рассказывали. Более того, все уши прожужжали…. Да, брутален и суров, ничего не скажешь. А ещё и излишне самоуверен. Так, братец, и вляпаться недолго…».

– Во что, уважаемый, вляпаться? – уточнил Тим. – Или же шутить так изволим?

– Да, нет, Брутушка, шутками здесь и не пахнет, – неожиданно поддержала наглого кота старушка. – Будь, пожалуйста, осторожен. В том смысле, что не бери на себя лишнего. Дров наломать – дело нехитрое. И ещё…. Будь аккуратней со своим бронебойным упрямством. Оно иногда такие неожиданные штуки откалывает – только держись…

Глава четырнадцатая В засаде

К мысу Верпегенхукен Тим вылетел заранее, то есть, девятнадцатого июня. Серьёзный и взрослый мужчина всё и всегда должен делать заранее. Или, по крайней мере, обязан – по мере сил, и учитывая конкретную стратегическую обстановку, – стремиться к этому. Ну, а брутальный пацан, ясен пень, вдвойне…

Вообще-то, он хотел вылететь ещё семнадцатого числа, но помешали знаменитые туманы Шпицбергена – густые, вязкие и разноцветные. Налетели на Ню-Олесунн сразу со всех сторон, опутали, окутали и захватили в призрачный плен. Пришлось терпеливо ждать и слегка нервничать. И только в ночь с восемнадцатое на девятнадцатое туманы, наконец-таки, стронулись с места и медленно, словно бы делая большое одолжение, откочевали куда-то к югу-востоку, в сторону Лонгьира.

Клык, естественно, остался в Ню-Олесунне. Зачем, спрашивается, лишний раз дёргать верного пса, если ему в «зону» со странным домиком всё равно не пройти? Опять же, неизвестно, как эти загадочные инопланетяне относятся к собакам. Вдруг, они их люто и целенаправленно ненавидят? Более того, ненавидят и уничтожают? Всякое бывает на этом призрачном Свете….

Поэтому пёс и был оставлен в посёлке. Мол, пусть бегает, отдыхает, развлекается и от души пользует собачий женский пол. Резерв Верховной Ставки, если зрить в корень вопроса. При расставании Клык так и высказался: