Брысь или приключения одного М.Н.С.

– Это Белыш!

– Контрреволюционер, значит! – строго произнес дед, и если бы не лукавый огонек в его глазах, я бы испугался пресловутой стенки.

Коля, однако, шутку не поддержал, ответил с достоинством:

– Он мой друг!

Старик наклонился и рассмотрел меня внимательнее.

– Поди ж ты! Никогда таких не видел!

Он достал из резного дубового буфета еще один стакан и налил в него кипятку.

– Сахар-то как любишь: вприкуску аль вприглядку?

Коля скромно пожал плечами.

– Я и без сахара могу. Если только Белышу маленький кусочек…

– О друге заботишься? Молодец! Да ты раздевайся! Упрел поди!

Мой спаситель снял шапку и пальтишко, положил рядом с собой на скамью и аккуратно усадил меня сверху.

Станционный смотритель опять залез в буфет, и на столе появилась тарелка с гречишными оладьями.

– Вот, откушай! Голодный небось!

Коля отломил кусочек от своей оладушки, и я забрался в рукав пальто, чтобы без свидетелей достать изо рта сокровище и насладиться угощением.

– Красиво у Вас! – вежливо сказал мальчик, прожевав тугую оладью.

– Да вот, из барского дома стол и буфет притащили, успели до погромов. Сейчас от усадьбы одни головешки остались, – старичок горестно вздохнул. – Стримович, помещик наш. Не слыхал про такого? А ведь это благодаря ему ветку железнодорожную к нам в деревню протянули, крюк-то какой получился! Поэтому станция в его честь – Стримовичи, хотя сама деревня Крестилово называется. Только они с барыней еще до революции за границу уехали. А ты как к телеграфным-то прибился? – неожиданно сменил он тему беседы.

– Каким телеграфным? – растерялся Коля, да и я высунулся из рукава, чтобы как следует расслышать ответ.

– Телеграфно-строительная рота! Сейчас на запасном пути пока постоят, линию поврежденную нам восстановят и дальше поедут обрыв искать. Так вдоль всей нашей железной дороги до Великих Лук и передвигаются. Как увидят неполадок – останавливаются и чинят! Видали, кони какие? Тяжеловозы, битюги воронежские! Только такие и могут с этой тяжестью управляться! Столб поврежденный убрать, да новый поднять – знаешь, сколько человек надо? А где их взять?! Все ж воюют! А так – зацепят одним концом веревку за столб, другим за коня и тащат! – охотно пояснил смотритель и хитро прищурился:

– Да ты, никак, детдомовец беглый? Вон одежка-то на тебе казенная! Что, плохо на готовых харчах? Или харчи худые?

Коля насупился.

– Мне на фронт надо!

– На фро-о-онт! – протянул старик. – Да у нас тут, почитай, самый фронт и есть! То поляки, то немцы, то белые, то красные, то банды! Только не для детей это! Ты уж лучше с телеграфными…

Глава пятнадцатая. Побег

В уютном тепле печки и свете керосиновых ламп совсем позабылось о ветреной холодной темноте снаружи. Была бы моя воля, я бы тут задержался – бывший барский буфет ждал своего исследователя! Однако неумолимые законы военного времени требовали оперативности, поэтому «телеграфные» покончили с разгрузкой быстрее, чем я надеялся.

Говорящий загадками детина вновь возник на пороге, принеся на длинном тулупе зимнюю стужу. Жаль, что он про нас вспомнил! Ехал бы себе – связь налаживал! Ан нет, притащился, нарушил идиллию!

Парень обвел комнату веселым взглядом и остановился на мне.

– Это что за белогвардеец? – воскликнул он, и я обреченно подумал, что если из-за моего редкого окраса каждый встречный будет считать меня контрреволюционером и врагом Советской власти, то добром дело не кончится!

– Это Белыш! – ответил за Колю старичок.

– Вот и я про то, да не слушает никто! – опять заговорил детина рифмой. – А что, дедок, нет ли в округе приюта для мальца-удальца?

– Несколько верст отсель, в Усадище, бывшем имении помещиков Философых, детский дом ныне располагается, – охотно сообщил смотритель и тут же мне разонравился.

Коля нахохлился, упрямо поджав губы. «Телеграфный» вздохнул:

– Ты пойми, нельзя тебе с нами! Кабы лето, а то ж мы тебя сейчас не сбережем, застудим!

– А я с вами и не хочу! Мне на фронт!

Старичок всплеснул руками:

– Вот поди ж ты, уперся! Ты с кем воевать-то собрался?

– Ни с кем! Мне к папе нужно!

– Да где ж ты его найдешь?!

Коля молчал. Не было у нас с ним ответа на этот вопрос!

– Значит так! – решительно заявил парень. – Ты, дед, приюти малого на ночь, а я договорюсь, чтобы утром из деревни подводу прислали, отвезут его в Усадище, не с собой же таскать!

Он строго взглянул на Колю, но я сразу понял, что строгость его показная, чтобы образумить мальчика и заставить поступать так, как хотят взрослые. Коля демонстративно отвернулся, так что обошлись без прощальных слов. Дверь хлопнула, а старик почему-то сразу перешел на шепот и прошелестел:

– Вот и договорились, вот и славно, вот и укладывайтесь спать!

Он расстелил на широкой скамье Колино пальтишко, вместо подушки положил шапку-ушанку, а сверху накрыл своим кителем. Потом загасил одну из керосинок, и комната погрузилась в полумрак.

Я лежал рядом с моим спасителем и думал о буфете, а точнее, о двух оставшихся гречишных оладьях, что исчезли за его дверцами. В мыслях о еде не заметил, как уснул.