Брызги платины. Книга вторая

На туфлях мама экономить не позволила. Она считает, что эта часть образа женщины выдаёт её отношение к самой себе. Белые итальянские дорсей стали самыми дорогими за всю мою прежнюю, да и будущую жизнь. Сто долларов – непозволительная роскошь, на которой всё же настояла женщина, всегда знающая себе цену, в отличие от меня. Мама часто сокрушалась, почему я пошла характером не в неё.

На сегодня запланировано привезти столы домой, заимствованные у подруги семьи, забрать свадебный торт, купить шары и украсить зал в нашем доме.

Мама любит всё с размахом. А отец всегда был реализатором её наполеоновских жизненных планов. Потому зал в нашем доме площадью, как две однокомнатные квартиры, с камином, двумя рядами роскошных белых окон, выходящих на разные стороны сада, и тяжёлыми портьерами золотого цвета, будто прямиком из какого-то дворца, которые сшила мать. Здесь и пройдёт свадебный вечер на сорок человек. Диван и кресла уже перенесли в другую комнату, освободив достаточно места для гостей.

Соня будет подругой невесты, потому что Алиса со мной больше не разговаривает. Не смогла понять и простить, что я пренебрегла Эриком, вернувшись к Тиму после всего случившегося. Алиса считает, что таким слабостям не место в разумной девушке, и устала меня спасать от депрессии. Это она ещё не знает о его сексуальном ультиматуме и инциденте в ванной.

По дороге в машине было невыносимо душно. Маму начало подташнивать, и отец приоткрыл окно, несмотря на декабрь на дворе. Мы с Тимом сидим, как немые, сзади. На дорогах, благодаря временной оттепели, каша из снега, смешанного с солью, превратилась в грязную жижу. Мимо нас пронесся черный внедорожник, в котором оглушающе громко гремела музыка, смачно на скорости облил мерзкой жидкостью водительское стекло. Капли виртуозно пробрались и в салон автомобиля через щелку в окне.

Отец звереет. Стрелка спидометра взлетает, пока мы с мамой соображаем, что происходит. Светофор. Скрип тормозов. Занос вправо. Распахнутая дверь. Холодный ветер.

Переглядываюсь с Тимом, наши брови синхронно ползут вверх, а зрачки расширяются от ужаса.

Отец вытаскивает из черного джипа громилу и бьет в самую скулу, удерживая его другой рукой за ворот рубашки. Физический труд в мастерской и подаренная Богом рослость папы делают своё дело – водитель лишь виновато поднимает ладони. Удивительно.

Отец спокойно садится обратно за руль. И мы едем в гробовой тишине до самой пекарни. Я понимаю, что этот удар предназначался на самом деле мне и Тиму. Отец становился всё более взвинченным с каждым днем, приближающим нас ко дню свадьбы.

– Ого, какой торт! – слышу знакомый, самый добрый и искренний голос за своей спиной и замираю, но всё же поворачиваю голову в его сторону.

О, нет, пожалуйста. Только не сейчас. Боже, за что? Это должно быть не так. Мне хочется плакать, а лучше просто исчезнуть, испариться, провалиться сквозь землю или, вообще, никогда не рождаться.

– Какой повод? – спрашивает Эрик у отца, ничего не подозревая.

Белый торт в один ярус с двумя мастичными лебедями навевал скорее мысли о годовщине родителей, потому что до свадебного никак не дотягивал ни размером, ни самым заурядным и скромным оформлением.

Я потеряла дар речи в шоке от того, как такие идиотские совпадения, существующие только в фильмах с предсказуемым сюжетом, могут происходить в реальной жизни. В моей невезучей жизни. Хорошо хоть Тим остался в машине.

– Эрик, какая встреча! Так Лия завтра замуж выходит. Она тебе не потрудилась об этом сообщить?

Ну папа, зачем же так больно-то?

Знаю, это только моя вина, непростительный эгоизм, трусость и жестокость. Бегство от трудных разговоров – моя привычная дурная тактика. Пряталась от Эрика с того самого абсурда, приключившегося в ванной Тима. Отделывалась короткими фразами во время телефонных разговоров, не открывала электронные письма, скрывалась от него в церкви. Надеялась, что Эрику надоест, или сам всё поймет и перестанет. И Ангел-хранитель действительно не звонил уже больше недели. Но чтобы тако-о-ое произошло…

Эрик отворачивается в сторону, снимает очки и трёт переносицу. А через минуту, вижу мокрые глаза, устремленные на меня. Боже, я думала, что такие мужчины не плачут. Нет, это не были ручьи и сопли. Просто застывшие капли во взгляде сильного и доброго взрослого человека. Ненавижу себя за эти слезы и готова расплакаться вместе с ним. Такие глаза не забыть. Чувствую себя такой подлой, будто попрыгала на могиле близкого друга.

Он справляется с минутной слабостью, подходит и прижимает меня к себе, несмотря на отца, стоящего рядом, сглатывает ком и тихо, но всё ещё по-доброму, произносит над самой макушкой моей головы: «Поздравляю, Лия». Размыкает руки и быстрым шагом покидает кондитерский магазин.

Тебе понравилось?

«А я терпеть не могу свадебные приемы. Лучше бы жених и невеста брали пример с Бильбо Бэггинса – кольца натянули, исчезли и все по домам»