Будь ближе к врагу своему, или Погоня за оборотнями

— Вы не имеете права! — голос Тыквы сорвался на фальцет.

— Совершенно с тобой согласен, — засмеялся Олег. — Я не имею права тебя задерживать — у меня нет на это никаких оснований. Так что иди, ты свободен.

— Я никуда не пойду! — взвизгнул Тыква.

— Пойдёшь, как миленький. Я тебя сейчас просто вышвырну из кабинета, — усмехнулся Островецкий. — Повторяю, для особо бестолковых: у меня нет оснований для твоего задержания!

На физиономии Тыквы отражалась вся гамма чувств: страх, злоба, ненависть, жалость к самому себе…

«Вот такой ты мне больше нравишься, — удовлетворённо подумал Олег. — А то возомнил себя крутым мэном». Он не стал дальше давить не Путниньша. Будучи опытным следователем, Островецкий понимал, что того вот-вот прорвёт, и тогда он «запоёт» — не остановишь.

— Я… я всё расскажу, — решился, наконец, Тыква.

— Конечно, и расскажешь, и покажешь, — усмехнулся Олег. — Только для начала поведаешь, куда спрятал цацки.

— Я… — задёргался Путниньш, — я их уже сбыл, давно сбыл. У меня ничего нет.

— Знаешь что, Тыква, — Островецкий решил, что пора прекращать изображать из себя доброго следователя, — ты мне здорово надоел. Пошёл вон!

— Как, я же всё признал? — заскулил Путниньш.

— Послушай, урод, — жёстко промолвил Олег, — я очень не люблю, когда всякая мелкая шушера, вроде тебя, пытается компостировать мне мозги! Усёк? Вали отсюда и не мешай работать!

— Нет! Вы должны отправить меня в камеру! — заверещал Тыква.

— Я тебе, щенок, ничего не должен! — сквозь зубы процедил Олег. — Камеру ещё надо заслужить! Где цацки? — рявкнул он.

— На работе, — промямлил Путниньш, он уже не мог больше сопротивляться. — Я спрятал их в слесарной мастерской…

— Как? — настал черёд удивляться Олегу. — А если бы кто-нибудь их нашёл?

— Нет, — вздохнул Тыква, — я их спрятал в своём верстаке, в ящике для инструментов, под замком.

— Подожди, ты же экспедитор?

— Это сейчас, а раньше работал слесарем. Да и сейчас — на полставки…

«Ну, Ояр, — сердито подумал Олег, — я с тобой ещё разберусь! Всё бегом, всё на ходу, а в результате упустил такую важную деталь. Песни про перегруженность потом споёшь своему начальнику», — Островецкий злился на Долгоногова, в глубине души осознавая, что тоже отчасти повинен в этом проколе. Ведь никто не мешал ему самому вовремя отработать личность подозреваемого.

— Ладно, — уже спокойно сказал Олег, — давай подробно и по порядку. Сейчас мы всё запишем, а потом поедем на проверку твоих показаний на месте. Заодно и драгоценности изымем.

— Гражданин майор, — Тыква несмело взглянул на Островецкого, — а может, оформим мои показания как явку с повинной?

— Нет, явки не получится, — усмехнулся Олег, — твоё задержание ползавода видело, а вот чистосердечное признание я тебе, пожалуй, оформлю, плюс добровольную выдачу похищенного.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Тыква.

— На здоровьичко! — засмеялся Олег.

«Дальше мы на тебя, родной, пока давить не будем, — весело подумал он. — Наоборот, отнесёмся к тебе почти нежно. Ты не должен чувствовать себя обиженным. Напротив, ты будешь испытывать ко мне нечто вроде благодарности за чуткое к себе отношение и сполна, а главное добровольно, станешь содействовать правосудию».

В кабинет заглянул Ояр.

— Вот Насос, зараза, пристал, как репей! — он вопросительно взглянул на Островецкого. Тот в ответ лишь улыбнулся.

— Майор, я к себе пошёл — работы уйма, — довольным тоном произнёс Долгоногов и закрыл за собой дверь. Тыква, погружённый в свои невесёлые размышления, даже не обратил внимания на несколько странное поведение ментов.

— Ну что, Валдис, — усмехнулся Олег, выводя Путниньша из состояния задумчивости, — начнём исповедоваться? Рассказывай всё обстоятельно — торопиться нам некуда.

— Да-да, — встряхнулся Тыква. — В общем, с Александром Николаевичем я познакомился, когда служил срочную в армии. Капитан был у нас ротным, а я замкомвзвода — сержант. Кстати, кликуха у него была Старшой. Командиром его почему-то Аваньян прозвал. Ара же в армии не служил, и так ему вроде как солиднее казалось. Типа, чтобы другие думали, что и он какое-то касательство к службе имел. Короче, мы сблизились с капитаном. Я с корешами ему всю роту держал…

— Дедовал!?

— Не без этого. А что? Мы все в своё время через это прошли. Ну, проставлялись ему, бабла отстёгивали…

— Небось, молодых данью обкладывали?

— Мы тоже были салагами, и тоже платили, — Тыква покосился на Олега. — Короче, когда я ушёл на дембель, то оставил Старшому свой адрес — так, на всякий случай. Я и не думал, что он приедет. А где-то в феврале он вдруг объявился. Его из армии турнули. Ну, пожил он у меня пару месяцев. А мне что?