Будь Человеком

— Да лежи ты, гнида! — Синицын двинул его кулаком по темени, в Али-беке что-то громко хрустнуло, он дёрнулся и застыл в какой-то нелепой загнутости. Синицын потрогал его пульс на шее и поднялся: — Готов! Не бывать тебе, поганец, ни в России, ни в Москве! Твоё место в аду! — Потом повернулся к ребятам: — Молодцы, мужики! — Потом поднял Мустафу: — Вставай, Мустафа, простудишься! Спасибо тебе, коллега!

— Что будем с ними делать? — Мустафа показал на расстрелянных.

— Что хочешь. Мне они не нужны.

— Вещественные доказательства всё-таки.

— Мой тебе совет: забери у них документы, а трупы оставь. Меньше забот.

— Верно, Иваныч, — Мустафа быстро обшарил карманы у расстрелянных.

А Синицын снял с Али-бека страшный пояс, аккуратно разрезал крепёжные ремни, освободил контейнер, показал его ребятам:

— Вот она, смерть во плоти!

Олег протянул руку к контейнеру. Синицын остановил:

— Нельзя. Это очень опасно.

— Но вы же трогаете.

— У меня работа такая, — сказал Синицын и засунул контейнер к себе за пазуху.

Затем расстелил пояс со взрывчаткой на столе, достал из кармана моток тонкого бикфордова шнура, отрезал метра три и обвязал его вокруг взрывчатки, оставив оба конца. Для надёжности.

— Ну что, Мустафа, готов?

— Сейчас, сейчас, — Мустафа щёлкнул несколько раз маленькой фотокамерой. — Теперь готов.

— Выходим по одному и на ту сторону, к Алексею. Оружие оставить.

— Эх, жалко, командир. Хороша машинка, — вздохнул Андрей.

— Я сказал, оружие оставить! — жёстко повторил Синицын.

— Есть, командир! — Олег аккуратно положил автомат на пол.

— Вперёд! — скомандовал Синицын.

Ребята пошли было к выходу, но вернулись.

— А с этим что делать? — Андрей показал на связанного охранника под прилавком.

Мустафа понял без перевода и твёрдо сказал:

— С этим ничего делать не надо. Бандит, убийца, садист. Собаке собачья смерть.

— Ну что ж, тебе видней, — кивнул Синицын. — А теперь вперёд, живо! — Ребята рванули к выходу, а Синицын глянул Мустафе в глаза: — Значит так, Мустафа. Мужик ты хороший. Работать с тобой можно. Обстановка в мире накаляется, покоя не будет никому. Но мы соседи. Значит, должны жить дружно. Верно?

— Верно, Иваныч, — Мустафа произносил это новое для него слово с явным удовольствием.

— Нас стараются натравить друг на друга. И у вас, и у нас полно предателей. Но они приходят и уходят, а мы остаёмся. Верно?

— Верно, Иваныч.

— Скажи своим, пусть не лезут к нам в душу. И оставят Крым в покое. Иначе мы выгоним всех ваших строителей и все ваши фрукты-овощи… И не пустим к вам наших туристов. И вы потеряете миллиарды долларов. Верно?

— Верно, Иваныч.

— Ну, дай бог, ещё свидимся. Своему начальству о наших делах никаких подробностей. А я о тебе тоже помолчу. Так?

— Так, так.

— И на всякий случай пароль… — Синицын на секунду задумался. — Так… Пароль: Туморроу. Отзыв: Иваныч! Понял?

— Понял. «Туморроу — Иваныч!» О’кей!

— Ну, будь здоров! — Синицын крепко пожал Мустафе руку и достал зажигалку. — У тебя в запасе одна минута. Уходи!

Мустафа ушёл, а Синицын выдернул у двух расстрелянных брючные ремни, укрепил ими на теле за спиной контейнер, оглянулся вокруг, схватил с вешалки лёгкую широкую куртку вроде накидки, под которой легче было спрятать контейнер, глянул на часы и процедил сквозь зубы:

— А у меня в запасе сорок пять секунд, — и чиркнул зажигалкой.

Бикфордов шнур зажёгся сразу, и шипящий огонёк весело пополз к столу, к поясу со взрывчаткой. Синицын поджёг и второй конец шнура, для страховки. Потом повернулся и быстро вышел из комнаты. Стеклянную дверь на улицу он открыл не сразу — её, как назло, защемило. Очевидно, снизу попал камешек. Синицын ударил ногой в металлическую раму возле дверной ручки. Стекло уцелело, но дверь со скрежетом распахнулась. Синицын мельком глянул по сторонам, глянул на часы и побежал на другую сторону, где его с нетерпением ждали верные друзья. Не останавливаясь, махнул рукой:

— За мной!

И вся группа побежала по круто уходящей в гору тропинке — подальше от крысиной норы Али-бека.

Они успели подняться довольно высоко, к самой кромке деревьев, невысоких, но очень кустистых и колючих. И тут в небе над ними опять застрекотал спортивный вертолёт.

— Ложись! — скомандовал Синицын, и вся его команда нырнула под колючие кусты, в кровь обдирая руки и лица.

Вертолёт снизился до предела, повертелся над «Релаксом» и медленно поплыл за угол, вдоль улицы, на которой находилась аптека. Вот он поравнялся с большим зелёным крестом над аптечной дверью… И тут наконец раздался взрыв! Мощный, звучный. Ударная волна моментально выбила все стёкла в округе, подняла крышу двухэтажного аптечного дома и обрушила её на всех, кто остался в потайном зале Али-бека.

Мощный воздушный поток подхватил вертолёт и понёс его на противоположную, гористую сторону улицы. Лопасти вертолёта беспомощно забарахтались, накренились, зацепились за скалистый выступ. Вертолёт закувыркался, покатился по склону, истекая по дороге горючим. Удар о булыжную мостовую был жёстким, и вертолёт просто не мог не взорваться. Волна горячего воздуха рванулась по склону вверх, и жар её ощутили наши герои.