Будь крутым

Раджи нажал цифру три.

Дело сделано.

Уходя, он прихватил ключ. Взял и букет, передав его в машине мисс Сайгон со словами: – Сохрани это для меня.

В пятницу утром Чили обнаружил на кухне записку Элейн:

«Уехала в семь утра на деловое совещание в восемь. Решаем судьбу самонадеянного осла режиссера». Накануне он сказал ей, что, возможно, отправится на гастроли, только попозже, днем.

Теперь же он думал: «Что за спешка? Поезжай на следующее утро. Приятнее провести ночь с Элейн, чем в мотеле с участниками группы. Устроить себе день отдыха, ничего не делать и постараться даже не думать ни о чем». Он подозревал, что некоторые из лучших его идей зародились именно тогда, когда он ни о чем не думал. Дождаться здесь возвращения Элейн и удивить ее. Выпить с ней, пойти с ней куда-нибудь поужинать… Ему нравилось общество Элейн. С ней он всегда был самим собой. Ему нравилось смотреть на нее – на ее лицо, как меняются его выражения, на ее руки, на ее темные карие глаза, нравилось видеть ее обнаженную – кожи белее, чем у Элейн, он еще не встречал. Такой огромный дом, а бассейна нет. И вечно она работает – стол завален сценариями.

Она спросила его:

– Как будет называться картина? «Поймать Линду»?

Он сказал:

– Или «Поймать кайф».

Но тут же поправился:

– Необязательно «поймать». Это же не продолжение «Поймать Лео».

– А что, если тебе использовать в заглавии имя «Линда Мун»?

– «Сияй звезда Линды Мун», – предложил Чили.

А Элейн сказала:

– «Линда Мун – путеводная звезда заблудших».

– Неплохо.

– Но что, если картина получится не про нее?

– А про кого же?

– Как в «Дне в ночи». Бери, что увидишь. А идея либо вытанцуется, либо нет.

– Или пусть Плут ее под конец придумает. Он все еще надеялся, что картина будет про

Линду.

Накануне Элейн сказала:

– Ты ставишь ее перед фактом. Завтра днем на радио Линда услышит новую аранжировку, о которой понятия не имеет. Это тоже может быть эпизодом картины.

Так что же в этом дурного?

Но зачем он откладывает встречу с Линдой? Не хочет тратить время, зная, что будет? Или предпочитает провести это время с Элейн?

В четыре часа он позвонил ей на работу. Джейн сказала:

– Вы разве не получили сообщения? Элейн в Ванкувере, видимо, до воскресенья.

Уже поздно. Будут пробки… Лучше ему остаться здесь, а утром уж отправиться. Ему нравился большой, в английском вкусе загородный дом Элейн, с которым он уже успел сродниться.

24

Портье в «Хилтоне» на Джимми-Дуранте-бульвар назвал Чили номера 168, 169 и 170. Увидев позади мотеля большой припаркованный фургон, он сразу понял, что нашел их. Он постучал в первый из номеров, ему не ответили, но дверь соседнего открылась, и он увидел Биту.

– Привет, директор. Не рано пожаловали. Входите.

– Как проходят гастроли?

– С большим успехом. Публика валом валит на Линду. Проявляет к ней любовь большую, чем мы, ее товарищи, должна вам сказать.

– Что случилось?

– С девочкой этой стало трудновато.

– С Линдой?

– Ну а о ком мы говорим? С Линдой.

– А что ее так изменило?

– Слава, внимание публики. Она буквально упивается ими.

Услышав, как спускают воду в унитазе, Чили бросил взгляд по направлению ванной.

– Она здесь?

– Вообще-то нет, – сказала Вита. – Она в соседнем, сто шестьдесят восьмом номере.

– Я стучал, она не отвечает.

– И тем не менее.

– Наверное, вышла.

– Она там, – сказала Вита.

Из ванной вышел Торопыга, голый по пояс; опустив голову, он попробовал затянуть ремень и выругался, не сумев это сделать. Наконец пряжка была покорена, и он, подняв голову, увидел Чили и сказал: «Господи боже!» – не столько удивленно, сколько смущенно, словно застигнутый за чем-то непозволительным. Преодолев смущение через несколько секунд, он сунул под ремень большие пальцы обеих рук и сказал Чили:

– Приехали все-таки?

– Мой защитник, – сказала Вита.

– Да ладно тебе, забудь, – произнес Торопыга, снимая со стула свою безрукавку. – Завтракать будешь или нет?

– Ты иди, я сейчас приду, – сказала Вита.

Торопыга вышел, и она опять повернулась к Чили со словами:

– Он еще не привык к тому, чтобы его видели с цветной, как он меня называет. И, похоже, никогда не привыкнет.

– Вы двое… что? – удивился Чили.

– Жизнь полна неожиданностей, верно? Вчера вечером возле клуба пьяный хлыщ попытался меня лапать. Почти в шутку, но крошка Торопыга так и взвился и говорит ему: «Отвали, кретин, она со мной». Началась драка. Я боялась, что пьяный хлыщ убьет Торопыгу, но тот держался молодцом и взял противника на измор. Тот ему расквасил нос, и я потащила его к себе в номер, положила ему на нос холодную тряпку и, как вы уже догадались, провела с ним ночь. Он прелесть, когда не лезет в бутылку, что делает слишком часто.

– Вы провели ночь с Торопыгой?

– Ну я же сказала!

– Я просто удивился, и все.

– По-моему, это было для крошки настоящим откровением. Он забросал меня вопросами о цветных, как он выражается, как будто мы из другого теста, говорим на другом языке, имеем другие обычаи. Я сказала, что язык и обычаи зависят от области. Черные бывают разными, как и белые. Иные больше похожи на белых, чем на своих соплеменников, а бывает и наоборот. Торопыга ни черта не разбирается в людях.