Будь моей...

И  я как-то сразу успокоилась. Чего нельзя было сказать о моём нежданном поклоннике. Он всё больше трусился, как лист на сильном ветру. И чем ближе была его «кара», тем сильнее его потряхивало. Я уже успела забеспокоиться о его сердце (травница я или не травница), как крейсер, прорубывающий себе дорогу сквозь толпу (да все просто тикали с дороги, завидев её), подошел вплотную.

- Шо старая кобелина, никак не успокоишься! – прорычала она.

- Любимая… - проблеял домовик.

- Щас, я тебе как дам, любимая! – замахнулась обиженная женщина.

- Пожалуйста, не бейте его!

И кто этот смертник, что посмел встать на дороге возмездия. Уставившиеся на меня лица, дали понять – это я.

- Шо нравиться? – кивая головой на клиента целителей, вопросил крейсер.

- Ну, что вы… - для наглядности даже замахала руками.

- А шо тада такая милосердная? – смотря на меня сканирующее, поинтересовалась та.

- Жалко – не хуже домовика, проблеяла я.

Посмотрев на меня еще с пару секунд и почему-то уставившись на  место, где у меня расположено сердце и татуировка, она хмыкнула.

- Интересно… Ладно кобелина – живи. - Махнув рукой, великодушно разрешила домовиха.

- Любимая… - возрадовался тот. «Наверное, если бы силы снизошли до него, он бы и то, не так воспрял».

Рука с подносом опустилась и это, видно был какой-то сигнал для Кондроя, ибо он мгновенно подскочил к ней и стал гладить руку, пока она не выпустила поднос, а он его куда-то не закинул.

- Видна практика – констатировала увиденное, Уля.

«Не могу не согласиться».

- И так гости дорогие! – поглядывая одним глазом за женушкой, а вторым за нами, вещал домовик. – Рады приветствовать! Просим! – приглашающий жест рукой не оставил сомнения, что нам сюда.

- Так это ты сварила бражку?- спокойный вопрос «крейсера» заставил мужа подпрыгнуть на месте.

«А создавал впечатление такого солидного мужчины» - в очередной раз, убеждаясь в правде жизни, подумалось мне.

- Да, я. – Поняв, что бить не будут, спокойно призналась.

- Тогда тебе и честь первой кружки!

- Нет, ну что вы! Я не пью!

- Обидеть хочешь? – сурово вопросили меня.

А главное - подруги не заступаются, а еще что-то там поддакивают, про право первой.

«Одна. Одна рюмка и всё. Ты сможешь!»- как могла, подбодрила я себя.

Мы приближались к бочке, все голоса стихли и взоры воззрились на меня. «Я вам не мессия! Чего смотрите?!» - хотелось закричать.

Мне дали здоровую кружку, с литр не меньше, и подведя:

- Черпай! – ну я, как послушная девочка, и черпанула, по полной.

- Пей! – провозгласил Кондрой.

- Пей! – воскликнула его жена.

- Пей! – в унисон закричали соседки.

Я огляделась, а отовсюду на меня смотрели и это не прекращающееся «Пей», кричали все и не по очереди, а разом. Видя мою нерешительность стали хлопать в ладоши. Я посмотрела на кружку у меня в руке…

Очнулась я под сильное драние глоток. Народ, не жалея себя, пел, кричал и просто веселился. Я лежала, то, что в столовой это понятно, но вот на чем, не очень.

- О, проснулась – еле разобрала я слова, сказанные заплетающимся языком.

- Точно! – выдыхая мне в лицо пары бражки, улыбалась Уля.

Подруги сидели вокруг меня, вместе с Кондроем, его женой и Юсупом и  по дебильному либились. Попыталась принят сидячее положение. Голова нещадно затрещала, а мир кинулся в пляску.

- А а а … - простонала я.

- Шо плохо? На выпей! – и в мою руку, в ту же секунду, была вложена чашка.

Поскольку это была чашка, а не кружка, я не смогла осознать всю величину грядущей подставы. Видя, что мои руки трясутся и я, не то, что выпить, я её удержать не могу, «добрая» домовиха решила мне помочь. Горло обожгло, и слёзы брызнули из глаз. Я пыталась сопротивляться, но в таком маленьком теле жила не дюжая сила. Схватку я проиграла. Упав на стол, (я всё же смогла понять, где валяюсь),  прикрыла глаза. Мир переставал кружиться, тошнота уходила, и у меня уже получалось  дышать носом.

- Все они козлы! – возмущалась «крейсер».

- Кобели! – закричала Уля.

Кондрой с Юсупом боялись вздохнуть, только сопели в две дырочки.

- Всё им можно. Поматросил и бросил! Сволочи! – а вот это уже Слада.

- Слыхала, тебя бросили? -  прозвучал вопрос и, столько участия было в нём.

- Да… - тихий ответ Ульяны. И звук шмыгающего носа, а потом слёз.

- Да будет тебе, деточка… - успокаивающий шепот.

Но подруге не помогают слова. Как и мне. События прошедших недель всплыли в памяти. Сегодняшнего дня: как они прогибаются перед ним, как он, хоть и не раздаёт знаки внимания, но и не прекращает это. А сегодняшнее: «Это не желательно… пока». Что значит пока?  Пока он меня не бросит? Пока я не доучусь? Пока он не найдёт себе другую? И столько злости поднялось во мне. Я просто стала захлёбываться ею. Он никогда, ни слова не сказал о том, кто мы друг другу. О том, что происходит между нами. О том, что он чувствует ко мне.

- Не стоит этот кобелина твоих слёз! Не твоих, не других! Знаешь, что с такими делали мои предки.

- Что? - был задан вопрос в три голоса.

Признаться,  вопрос для меня был болючий и пропустить ответ, я была не намерена.

-  Это сильная месть. – Предупредила домовиха.