Будь моей

Гордость Султана в мгновение ока донес ее до указанного Места. Василий уже спешился и вышагивал под деревом взад и вперед. Он не дал ей возможности спрыгнуть с коня самой, а просто сдернул с седла, потом неожиданно отпустил и снова начал вышагивать туда-сюда.

Никогда еще она не видела его в таком состоянии и даже не подозревала, что этакий хлыщ способен на подобную ярость. А в том, что ярость его была подлинной, не было ни малейшего сомнения.

Насторожившись и приготовившись постоять за себя, Александра немного отошла назад, чтобы подождать и узнать, что он ей скажет. Но, едва она сделала первый шаг, Василий мгновенно настиг ее и навис над ней как скала, а глаза его — «Господи, помоги!» — взмолилась Александра, — глаза его сверкали каким-то внутренним огнем.

— Больше я не намерен терпеть это, — прорычал граф, — хватит с меня угроз, Александра. Я буду спать с любой женщиной, которая мне понравится, и тогда, когда мне этого захочется, а если по вашей милости им придется прятаться от меня, то я уложу в свою постель вас.

Это было совсем не то, что она надеялась услышать, но, тем не менее, еще не самое худшее. Скрестив руки на груди, девушка спокойно возразила:

— Нет, вы этого не сделаете. И пока принадлежите мне, вам придется хранить верность. Не понимаю, зачем вы вынуждаете меня повторять это снова и снова. Что же касается постели, то это произойдет не раньше, чем мы обвенчаемся. Если же вы хотите заполучить своих женщин, вы знаете условия.

— И вы думаете, я буду вам подчиняться? Василий уже кричал и довольно громко. Александра понимала, что ее спокойствие оскорбляет его еще больше, но тем не менее решила вести себя именно так.

— Никто не заставляет вас подчиняться, граф. Просто вы должны отдавать себе отчет, каковы будут последствия вашего отказа. Но вы вполне свободны в своем выборе.

Ее слова вызвали у Василия новый приступ ярости, и он опять принялся расхаживать взад и вперед. В таком состоянии он просто зачаровывал — такой живой, такой непредсказуемый. Александра должна была бы испугаться, но страха она не чувствовала — легкое волнение, и не больше. Так продолжалось до тех пор, пока она вдруг не осознала: весь этот сыр-бор из-за того, что он отправился к той женщине! А ведь граф пошел туда с определенной целью — развлечься в постели, и так оно бы и случилось, если бы Александру не предупредили и она, в свою очередь, не отправила его даме крохотную записочку. Он был виновен, виновен в грязных намерениях! И то, что девушка при этом почувствовала, невозможно описать словами. Внезапно граф спросил:

— А как вы, черт бы вас побрал, узнали об этом? О…

— О Клавдии? — подсказала она имя.

— Да, о Клавдии — или как ее там! То обстоятельство, что Василий даже не помнил имени женщины, должно было бы умиротворить Александру, но на самом деле только еще больше разозлило ее. По-видимому, у этого негодяя было столько баб, что он не мог их всех упомнить. Эта мысль уже приходила ей в голову, но Александре было отвратительно видеть прямые доказательства его распущенности.

Однако Василию не следовало знать, насколько она задета, поэтому девушка лишь равнодушно пожала плечами:

— Вы бы удивились, узнав, сколько информации можно получить, если опустить нужное количество монет в нужные карманы.

— Так вы были у нее? Когда? Вы же не покидали гостиницы! — По-видимому, прошлой ночью его шпионы плохо спали.

— Мне нет нужды заниматься этим самой, — нарочито безразличным тоном ответила Александра. — Я отправила ей записку, и, должно быть, она попала по назначению.

— О, в этом-то я не сомневаюсь, — ответил он насмешливо. — Ваши люди — дотошный народ.

— На моем языке это называется преданностью.

— Вы намекаете на то, что я ею не обладаю? Она натянуто улыбнулась:

— Это вы сами сказали, я не говорила ничего подобного.

Граф весь ощетинился и негодующе заявил:

— Да будет вам известно, что моя преданность безгранична, но я дарую ее лишь немногим избранным.

Александра знала ответ заранее, но хотела услышать подтверждение:

— А я не принадлежу к числу этих немногих избранных?

— Вы сами это сказали, не я, — ответил Василий ее словами, и улыбка его стала отвратительной.

Не в силах дальше сдерживаться, Александра повысила голос:

— Даже если я стану вашей женой?

— Лучше возьмитесь за ум до того, как вы ею станете, — пролаял он.

— Лучше бы это сделать вам, Петровский!

И снова они очутились лицом к лицу: она смотрела на него с яростью, он на нее — мрачно.

Василий заметил, как вздымается ее грудь, и на сей раз его не раздражал неприятный запах.

Страсть — чувство капризное и легко переключается с предмета на предмет. Внезапно Василий почувствовал, что умрет, если не поцелует ее. И Александра вдруг поймала себя на том, что не может отвести глаз от его чувственного рта.

И потом она почувствовала его вкус, пламенный и дикий. На сей раз это было еще лучше, чем сохранилось в ее памяти. Василий стиснул Александру так, что чуть не раздавил, и это объятие тоже было лучше, чем ей запомнилось.