Будь моей мамой. Искалеченное детство

— Ты первая, Джоди, — подтолкнула Бетти. — Это ведь твоя комната, а мы твои гости.

Довольная, Джоди повернула ручку и вошла, и все мы услышали ее вздох восхищения. Комната была выкрашена в два оттенка персикового, под которые были подобраны шторы в цветах и диван. Новая сосновая кровать стояла у одной стены, а у другой — соответствующий шкаф, комод и книжные полки.

Джоди подошла к окну:

— Вон они! Коровы!

Я выглянула из-за ее спины и увидела небольшое стадо фризской породы[4], собравшееся вокруг старого дуба справа от владений.

— Стало быть, коровы, — сказала я не столько Джоди, сколько Рону и Бетти.

Но вид открывался прекрасный, земли, простираясь, слева уходили в поля, а справа — в холмы. Сложно было представить более умиротворяющий пейзаж. Джоди постояла так какое-то время, потом повернулась, чтобы получше осмотреться в своей комнате. Пооткрывала и позакрывала все ящики, изучила шкаф, после чего грузно опустилась на кровать.

— В следующий раз, — сказала Бетти, — можешь привезти свои игрушки и оставить в этой комнате, если захочешь.

— Я могу оставить куклу! — воскликнула она, протягивая ее.

— Точно? Потому что ты не увидишь ее целую неделю.

— Пускай останется, — сказала Джоди решительно.

Мы с Бетти одобрительно посмотрели друг на друга, Джоди стянула одеяло и укутала в него Джули. Определенно, это был хороший знак.

Мы двинулись в сторону ванных, каждая из которых предназначалась для троих детей. Потом прошли мимо всех остальных комнат, но в них не входили. Бетти объяснила Джоди, что это личное. Мы пошли вниз, и тут открылась входная дверь — дети вернулись с прогулки. Тихий дом внезапно наполнился громким гомоном, и Джоди, схватив меня за руку, застыла на месте.

— Все нормально, — успокоила я. — Не бойся.

— Мы только поздороваемся, — предложила Бетти, — и думаю, на сегодня будет достаточно. Ты молодец, Джоди.

Я пыталась подбодрить ее, пока мы спускались вниз, но, увидев столько незнакомых лиц, она стала прятаться за моей спиной. Дети стаскивали грязные сапоги, вешали куртки. У каждого были своя вешалка и обувной ящик.

— Это Джоди и Кэти, — представил нас Рон.

Раздался хор «приветов» и «здравствуйте», но Джоди не ответила и не сдвинулась с места.

— Какао готово? — спросил один мальчик.

— Ширли как раз сейчас варит, — ответил Рон. Это, похоже, была традиция — пить горячее какао после долгих прогулок, и дети ринулись по направлению к столовой, как одна большая семья, вернувшаяся из поездки за город. Когда холл опустел, Джоди выбралась из своего укрытия.

— Больше у тебя нет вопросов? — улыбнулась Бетти.

Джоди помотала головой и пошла к выходу.

— Что ж, если что-то надумаешь, просто спроси Кэти. Мы позвоним тебе завтра, а увидимся на следующей педеле.

Я поблагодарила их на прощание, они вышли на крыльцо проводить нас и стояли там, пока наша машина не скрылась из виду.

Джоди, так бодро проведя весь день, теперь наконец устала и сникла. Со стоном она улеглась на заднее сиденье, сунула палец в рот, свернулась калачиком и минут на пять задремала. Я позвонила домой, сказала, что мы возвращаемся и что все прошло благополучно.

— Так, значит, она точно уезжает? — спросила Пола, и мне послышалась грусть в ее голосе.

— Да. Знаешь, здесь ей действительно будет лучше, и мне кажется, она тоже так считает. Обо всем расскажу потом.

Я выехала на шоссе в южном направлении и ехала стабильно со скоростью около ста километров в час. Каждую минуту я посматривала в зеркало, не проснулась ли Джоди. Она вела себя сегодня так спокойно, так нормально, что я почти была готова забыть про месяцы, проведенные с ней, и поверить, что она действительно могла бы остаться с нами. Может, обычная психотерапия, любовь и терпение все-таки помогут ей восстановиться и она научится жить в семье, как все? В голове я все время прокручивала диагноз доктора Берроуз и думала: не могла ли она ошибаться? ошибалась ли она прежде? давала ли ее рекомендация стопроцентную гарантию или была лишь предположением, которое она сделала в определенный момент? Мы были единственными близкими Джоди людьми, и как бы ни было хорошо в Хай Оукс, все равно это был детский дом. Я негромко включила радио и сосредоточилась на впереди идущей машине.

Минут за двадцать до дома Джоди проснулась в слезах. Ей очень хотелось в туалет.

— Не могу терпеть, Кэти, я описаюсь! — Хотя бы в этом мы смогли преодолеть ее проблемы. Год назад она, не задумываясь, наделала бы лужу прямо на сиденье.

Я свернула с шоссе, и мы выехали на тихую улицу, где я приметила место для парковки. Я вышла и отвела Джоди за кустарник:

— Пописай здесь, никто не увидит.

Она задрала юбку и усмехнулась:

— Хочешь посмотреть?

— Нет, конечно нет. — Я отвернулась.

Я услышала журчание, потом ее голос:

— А папа смотрел. Я писала ему на лицо. Он говорил, что это напиток богов, теплый и сладкий.

Я ничего не сказала. Скрывать отвращение стало частью заботы о Джоди, не меньшей, чем внимание и терпение.

ГЛАВА 32 Ночевка