Будь моей няней

— Правда? А ты какое пирожное любишь? Я те, где есть взбитые сливки. Мои любимые — «Ночные облака».

— Я таких не знаю. Я эклеры люблю.

— Смотри, это наш кот Фуня. А еще у нас живут ящерка Пуся, попугай Иммы Морок, лисенок Молки… правда, он не дома живет, а в вольере на улице… Поросенок Чуня и пони Фиалка. Хочешь посмотреть? Пойдем, мы тебе покажем.

Девочки схватили Кирабу за руки и потянули за собой. Глазки девочки загорелись любопытством, и я облегченно вздохнула. Конечно, впереди еще будет много сложностей, но это нормально, главное, начало контакту положено.

Граф сделал мне предложение сразу, как только после обсуждения бурных событий дня я засобиралась домой.

— И куда ты направилась, Имма Лимманн? — строго спросил он.

— Домой, Антуан.

— Твой дом здесь, Имма. Рядом с нами.

— Антуан, я думаю…

— Имма Лимманн, окажешь ли ты честь выйти за меня замуж?

— Антуан…

— Имма, без тебя наш дом тоже проклят. На несчастье и нелюбовь. Ты — сердце нашего дома, нашей семьи. Пожалуйста, просто скажи да, сделай меня самым счастливым человеком в мире. Имма…

Серьезность момента нарушило шушуканье из-за дверей:

— Почему она молчит? Почему она не говорит да? Она же не откажется, да?

— Нет, — сказал отец этих невоспитанных мэлл. — Мы ее все равно никуда не отпустим. Правда?

Девчонки забежали в комнату. На их лицах любопытство и смех соседствовали со смущением от того, что их застукали за подслушиванием.

— Имма, Имма, ты останешься с нами? Имма, не уходи! — облепили они меня.

— Ну и как мне уйти, если вас еще воспитывать и воспитывать? — притворно вздохнула я, обнимая свою семью. — Да, я остаюсь с вами. Стану вашей мачехой, и кому-то мало не покажется.

Я потребовала себе спальню, но граф посмотрел на меня таким взглядом, что все возражения куда-то улетучились.

— Имма, ты с ума сошла? — спросил он невежливо. — С нашего последнего раза прошло почти пять месяцев, я уже на стену лезу. Да, у меня ничего не было с этой… с этим дэвром, можешь так не смотреть на меня.

— Как тебе это удалось? — пытаясь сдержать смех, спросила я.

— Ну, раз она сама настаивала на плохом здоровье, должен же я был его беречь, — пожал он плечами со смешком. — У нас вообще были натянутые отношения, та сцена в лавке с ее стороны была разыграна для тебя. Иди сюда…

Граф притянул меня к себе и наклонился для поцелуя:

— Как я соскучился… Не отпущу тебя больше никогда… Ни на шаг…

— Будем ходить привязанными? — удивилась я.

— Имма…

Граф погладил мне шею сзади, приподнимая и оттягивая волосы, и волна предвкушающего удовольствия прошлась по телу. Его теплые и сухие губы приблизились, опаляя жаром, и поцелуй унес нас в страну грез любви, где нет времени и окружающего мира, а есть только мы и наши чувства.

Через месяц профессор Бэконатти протянул мне бумаги с гербовой печатью.

— В компенсацию за противоправные действия герцога Маррокуна король личным указом пожаловал вам герцогство Маррокун в ваше полное распоряжение с присвоением герцогского титула вашим детям.

— То есть ты герцогиней не станешь, придется довольствоваться титулом графини, — улыбнулся граф. — А вот наш сын будет наследным герцогом Маррокун и графом Мармелайд.

— Или дочь, — заметила я.

— Или дочь, — хитро улыбнулся граф.

Потому что мы оба уже знали к этому времени, что будет мальчик.

— Хочешь назвать его Лероем? — осторожно спросил граф.

— Нет, я не хочу тащить прошлое в будущее. Давайте выберем имя все вместе…

Ох, это была плохая идея! Очень-очень плохая идея! Никогда и ни за что я не посоветую никому выбирать имя всей семьей.

— Джельсомино, Тореадорино, Арканджело, Биаджио, Гаэтано… — зачитывала подготовленный список Элли. — Вот, какое-то из этих.

— Мне нравится имя Джиацинто, — надула губки Пэм.

— Может, Инноцензо? Пап? Имма? — спрашивала Камилла и тут же предлагала: — Касимиро? Мм?

— А тебе какое нравится? — повернулся Антуан к Кирабе.

— Все красивые. Может, Ланзавро? — робко прошептала девочка.

— Что ж, неплохое имя, — сказал граф. — Имма, что скажешь?

— Да ну-у… Ланзавро звучит как Бронтазавра… — протянула Элли.

И все захихикали, вспомнив тетушку Бронтазавру.

— Имма, Имма, как тебе Силвестрилло? — заглядывала мне в глаза Элли.

— Нет, Тонайо. Имма, папа, давайте назовем его Тонайо!

— Какое дурацкое имя! Эмилио и то лучше!

Я застонала и переглянулась с графом…

Эпилог

— Ребенку скоро рождаться, а имени у него до сих пор нет, — восклицала Камилла, заедая свое возмущение ореховыми полосками.

Девочки меня выгуливали, потому что лекарь велел мне больше ходить, а не отлеживать бока, хотя передвигаться мне было уже трудно. Я чувствовала себя надутым шариком, только не тем, что вот-вот взлетит в воздух, а что вот-вот лопнет.

— На, Имма, съешь, порадуй нашего Теодоро клубничным суфле, — пододвигала мне тарелку Элли.

— И никакой он не Теодоро, — зашипела Камилла на младшую. — А Имме лучше съесть сырную лепешку.

— Девочки, вы хотите обратно катить меня как мячик? — взмолилась я, отодвигая предложенное. — Нам еще обратный путь идти.

— А что, это было бы смешно, — захихикала Элли.