Будь моей семьёй (СИ)

-Состояние стабильно тяжёлое, — взволновано отвечает мужчина, опасаясь реакции гангстера. — Множественные ушибы и кровотечения, её спасло дерево, тормозившее падение, и газон: упади она на брусчатку, раскроила бы основание черепа; так что надежда, разумеется, есть.

Алфи тяжело выдыхает, закатывая глаза и запрокидывая голову назад, «надежда есть»— самые важные слова, которые он хотел услышать. Еврей жестом указывает Олли щедро отблагодарить этого господина.

-Мистер Соломонс, — голос врача возвращает его к диалогу. — Ребёнка спасти не удалось, — как гром среди ясного неба ошарашивает его врач.

Несколько секунд Алфи смотрит на него округлившимися глазами. Затем делает несколько шагов назад, вникая в смысл его слов. Непослушные пальцы с трудом расстёгивают две верхние пуговицы рубашки, вдыхаемый им воздух кажется густым и вязким. Глаза Соломонса становятся стеклянными, и он оседает на ступеньки, обхватывая руками голову. Голоса Олли и доктора он уже не слышит, прилив крови шумом в ушах заглушает звуки вокруг. Рёв и нечеловеческий крик как сигнал:смысл слов дошёл до сердца.

Офис Алфи Соломонса

Тонкие лучики рассвета пробивались сквозь крошечное окошко сырого и мрачного помещения. Алфи сидел напротив привязанного к стулу Сабини, ожидая, когда тот сам придёт в сознание.

Плохое освещение придавало Соломонсу возраста и некий болезненный вид, сказывалась нервотрёпка и бессонница.

-С пробуждением, — угрюмо обратился он к пленнику.

-Алфи, — прокашлял итальянец. — Рад тебя видеть, как Аврора?

Еврей как обезумевший метнулся к нему, в один удар превращая лицо макаронника в месиво.

-Не смей, — шипел Соломонс. — Не смей даже имени её произносить, выродок.

-Как же больно, — вопил Сабини. — Чёртов ты жид, ладно-ладно, — затараторил он, понимая, что его ждёт ещё одна порция гнева. — Прости за жида, и за твою женщину, я не хотел. Алфи, мы ведь с тобой ещё со школы знаем друг друга.

-Ты убил моего ребёнка, — перебил его еврей, переходя к самому главному.

-Никого я не убивал, ты о чём?

-Аврора была беременна от меня, — титаническими усилиями сдерживая гнев, отвечал Соломонс.

-Уверен, что от тебя? — съязвил пленник, получая очередной удар. — Алфи, я не знал, честное слово, — как из пулемёта, метал слова Сабини. — Я не думал, что всё так далеко зайдёт, я не знал, что она носит дитя, я не хотел.

-Шшш, ни слова больше, — указывал он пальцем пленнику. — Ты проиграл в этой войне.

-Я готов умереть, — гордо отвечал итальянец, не желая унижаться.

-Умереть? — удивлённо спросил Алфи. — Нет, ты умрёшь не скоро.

-Твой нерождённый ребёнок умер, а я буду жить, — усмехнулся макаронник.

Итальянец знал куда бить, да побольнее. Алфи тяжело вдохнул, прикрывая глаза и отводя взгляд в сторону. Удар Соломонса был неожиданным, как бросок змеи, что затаилась перед нападением. Лишая Сабини пары зубов, легче не становилось.

-Моя боль со временем поутихнет, — с гримасой ненависти, шипел Алфи, брызжа слюной прямо в лицо итальянца. — Моя Ави восстановится и вернётся ко мне. Но ты, ты будешь жить лишь для того, чтобы почувствовать как это.

-О чём ты? — щурясь от боли, хрипел пленник.

-Семья — слабость любого из нас, — крепко сжав его лицо своей медвежьей лапой, разъяснял еврей. — Ты любишь своего брата и его детей.

-Не впутывай их в это, — отчаянно взвизгнул Сабини от беспомощности.

-Больше всего на свете, — подозрительно спокойно, говорил Алфи, не прерывая зрительного контакта. — Я люблю рассматривать лицо Авроры, когда она просыпается или как играет наш Роберт, укачивать его на руках перед сном. У тебя ведь тоже есть такие воспоминания о семье. Я часто прокручиваю эти моменты в своей голове, когда скучаю по ним.

-Пошёл ты, — выплюнул пленник.

-Так вот, запомни свою семью, прежде чем я отниму их у тебя, — резко и чётко проговорил Соломонс, небрежно отпуская лицо Сабини.

-Сукин ты сын, — отчаянно орал итальянец. — Чтоб ты и твоя сука подохли!

-Ты будешь гнить здесь, в этом подвале, — невозмутимо обращался Алфи, надевая пальто. — Пока я буду вырезать членов твоей семьи, одного за другим.

-Стой, Соломонс, мы обо всём договоримся, — пытался задобрить его Сабини, понимая, что угрожать больше нечем.

-Нет ничего кошмарнее, чем своими же руками уничтожить свою семью, — бросил напоследок еврей, скрываясь за массивной железной дверью.

Дом Алфи Соломонса

Наспех поприветствовав дворецкого, Алфи миновал парадный вход. Сбросив пальто и шляпу, он присел, чтоб поймать в объятия летевшего на него Роберта.

-Афи, ты дома, — малыш обнимал его за шею своими маленькими ручонками. — Я кучал, когда мама пидёт?

-И я скучал, сынок, — мужчина аккуратно целовал пасынка в висок. — Мама скоро вернётся, обещаю.

-Алфи, привет, — бегом спускаясь по лестнице, произнёс Хэнк. — Ты был у Авроры, в какой она больнице, с ней всё хорошо? Я хочу её видеть, когда она вернётся домой, я связался с Аланом, он едет в Лондон, я дал ему твой адрес.