Будь моей (СИ)

- А иначе что? - насмешливо уточнила она. Жигунов покачал головой и, взъерошив волосы, направился к выходу.

- Подумай, - прошептал он, обернувшись на пороге. Лина молча смотрела на него без всякого выражения и, только когда его шаги на лестнице стихли, прошептала в ответ.

- Поздно, Дима, слишком поздно...

Глава 22

Спустя пару минут Лина услышала шум во дворе и выглянула в окно. Как оказалось, это Жигунов решил уехать, скорее всего по делам. Иначе зачем в такую рань ему надо было поднимать шофера? Да и вообще куда-то ехать? И когда ворота за его машиной закрылись, Лина почувствовала облегчение, а через минуту поняла, что даже морозить перестало. Тем не менее полностью расслабляться она себе не позволила (неизвестно когда Дима вернется). Просто её интуитивное доверие (или вера?), в то что Дима не причинит ей физической боли, не унизит её, развеялось. Ещё вчера она и подумать не могла, что он может сделать такое, а сейчас она знала, что он способен и на большее. И что он может придумать ещё, чтобы сломить её сопротивление, она не хотела даже представлять. И сейчас она будет бороться с ним на остатках упрямства, хотя возможно и следовало отступить. Хотя вчерашнее вмешательство Григория дает надежду, что Жигунову не позволят слишком разойтись.

Не зная чем себя занять, она вышла на балкон. Думать о вчерашнем не хотелось, вниз спускаться подавно (до сих пор не знала, как будет смотреть на охранников после эротического шоу, что устроил для них Дима ночью), а спать опасалась. Поразмыслив, вытащила кресло на балкон, и завернувшись в плед, все-таки решила подремать. Почему на балконе? Во-первых Дима не сразу её обнаружит, во-вторых, так больше шансов вовремя услышать его приезд. Спалось откровенно плохо, да и нервно. Спустя часа три мучений, услышала стук в дверь. Моментально проснувшись, Лина с опаской посмотрела в комнату через приоткрытую дверь на балкон. Одно успокаивало - Дима стучать бы не стал.

- Лина, - позвал Григорий, приоткрывая дверь. Девушка поморщилась, но все же вошла в комнату.

- Да? - откликнулась она.

- Как ты? - спросил он, вглядываясь в бледное лицо.

- Лучше всех, - кисло улыбнулась она. Сил на язвительность не было.

- Дима уехал, так что можешь выходить отсюда.

- Зачем? - Лина пожала плечами: есть не хотелось, с Машей общаться она не в силах, а других вообще не хотела видеть и слышать. Она понимала, что должна поблагодарить его за вчерашнее вмешательство, и заставила себя сказать. - Спасибо за помощь вчера... но даже не пытайся сказать что-то в его оправдание. - Гриша молчал, изучающе глядя на измученную девушку. Передернув плечами из-за его жалостливого взгляда, Лина устало призналась. - Ты не представляешь, как я сейчас вас всех ненавижу. Всех. Не только Диму. С вашей преданностью Жигунову или его деньгам... Вы ведь все знали, что я здесь против воли, и все делали вид, что в этом нет ничего особенного. Ещё и осуждали, что я тут выкобениваюсь перед ним, не желая простить, - она презрительно скривила губы. - Так зачем же ты строишь сейчас виноватые глаза? Демонстрируешь заботу? Лучше просто уйди, оставь меня в покое.

Григорий кивнул и покинул комнату. Лина, пожав плечами, вернулась на балкон, стащив с себя толстовку. На улице уже было жарковато, поэтому она убрала и плед. Ещё часа полтора мучений на кресле в попытках заснуть, и она плюнула на это бесполезное занятие. Переодевшись в шорты и хлопчатобумажную тунику с длинными рукавами (чтобы спрятать синяки на руках) она спустилась на кухню. Есть не хотелось, но, может, стоит выпить кофе, а то в голову как будто ваты напихали, да и реакция какая-то заторможенная. На кухне уже во всю орудовала Ольга Михайловна, но даже запах любимых блинов вызывал отторжение.

- Здравствуйте, - пробормотала Лина, включая кофеварку. Маши с няней видно не было, чему девушка обрадовалась.

- Ой, Линочка, а я тебе решила блинчиков испечь. А то Гриша сказал, что у тебя совсем нет аппетита. Но я ведь знаю, как ты их любишь.

Лина хмуро посмотрела на домработницу, но та уже накладывала ей в тарелку блинов. Несколько раз она повторила про себя, что Ольга Михайловна-то ни в чем не виновата, села за стойку, которая отделяла собственно место приготовления пищи от остальной кухни. Подперев голову рукой, она изучала столешницу, даже не пытаясь вникнуть в слова домработницы. Где-то отложилось, что няня с Машей во дворе играют, жаль, она надеялась, что они на пляж пошли. Однако последнее заявление Ольги Михайловны, вывело её из прострации.

- А вы опять с Димой поссорились? Зря, - домработница заметила, как Лина замерла. - Ну зачем ты так? И его и себя же мучаешь...

- Что? - неверяще переспросила Лина, подняв на неё ошарашенный взгляд. - Я мучаю?!

- Такова наша женская доля: мы должны уступать, если хотим сохранить мир и согласие в семье. Мужчины на это не способны.

- Какая семья? Какой мир? - возмутилась Лина, понимая, что её сейчас просто прорвет. - Если вы предпочитаете не замечать очевидного, я скажу прямо. Меня здесь насилуют, каждую ночь насилуют. И вы все соучастники преступления.