Будь моим, будь другим

Подруг у меня не было со времён института, с женщинами я сходилась крайне сложно, а с мужчинами дружить особенно не получалось, каждый раз заканчиваясь одним и тем же: неловким сексом и ещё более неловким утром после него. Один лишь Сашка Абрамцев, санитар скорой помощи, весельчак и рубаха-парень смог завоевать мое расположение простым фактом — страстным обожанием рыжих. На протяжении последних пяти лет он мой единственный друг, но после вчерашнего происшествия его акции резко упали и тот букет, что до сих пор валялся в прихожей, ситуацию не исправил.

Не особенно рассчитывая на то, что после ревизии этого верзилы в моем холодильнике осталось хоть что-то, я прошла на кухню и открыла дверцу. Мерно раскачивающаяся на тоненькой веревке серая мышь стала бы отличным дополнением пустым полкам, я вздохнула и начала собираться в магазин, гонимая страшным голодом. А после, натрескавшись пельменей, завалилась на кровать и попыталась осмыслить то, что со мной произошло, но в памяти всплывала только сцена в коридоре и его пристально-насмешливый взгляд серых глаз. Грубый, дерзкий, нахальный громила с кулаками размером с мою голову. Пошёл вон из моих мыслей.

Просто любопытство, ничего больше

Утром меня разбудил телефонный звонок, не прибавив настроения, и без того отсутствующего по причине отвратительного самочувствия. Как водится, травмы дали о себе знать несколько позже самого происшествия, а то, что я пролежала в отключке в промерзшем доме добавило ещё и простуду.

— Вероника Андреевна? — уточнил незнакомый мужской голос, а я ответила резко:

— Кто это?

— Молвинских Владимир Леонидович, следователь. Я звонил Вам вчера дважды.

— Да, я видела, — ответила сухо. — Чем обязана?

— Прошу Вас приехать в участок для беседы. Сегодня в десять Вам будет удобно?

— Нет, — сказала просто, взглянув на часы.

— Нет? — переспросил он, не поверив своим ушам.

— Нет, в десять неудобно, — расшифровала, как для идиота, а он спросил с ноткой ехидства:

— И какое время Вас устроит?

— Уточните местоположение, — я была абсолютно серьёзна, но он почуял издевку и тон его изменился, хотя адрес он назвал. — Думаю, смогу успеть к двенадцати.

— Семнадцатый кабинет, второй этаж, — сказал сквозь зубы и повесил трубку.

— Как будто это я его с постели подняла, — фыркнула вслух и неловко потянулась, морщась от боли.

Контрастный душ несколько улучшил мое состояние, я неторопливо выпила кофе, закинулась горсткой пилюль, сделала укол обезболивающего и отправилась в больницу. Отец всегда приходил к восьми, два часа занимался бумагами и делал обход, так что к десяти я рассчитывала застать его в своём кабинете, но на этот раз с расчётами промахнулась: дверь была закрыта.

По спине прошёлся холодок, я вспомнила слова верзилы и завертела головой, пытаясь обнаружить хоть одного сотрудника среди пациентов, поняла, что это практически нереально и быстро спустилась на пост охраны, минуя лифт.

— Андрей Викторович сегодня был? — спросила без предисловий, а пожилой дядечка, чьё имя я даже не пыталась запомнить, кивнул в ответ. Видно было, дежурил он с ночи, и просто пытается не заснуть, поджидая сменщика.

От сердца отлегло, я приободрилась и пошла искать его в наиболее вероятное место: ординаторскую на втором этаже.

— Чем надо было таким заниматься, что мимо протащили пациента на каталке, а вы даже не заметили?! — вопрошал отец, уже, похоже, не в первый раз, потому как лица собравшихся были не испуганными, а скорее просто усталыми.

— Андрей Викторович, да в туалет отошёл, ну все же люди, в самом деле… да и кому такое могло в голову прийти…

— Да вот, пришло! — всплеснул руками отец.

— Андрей Викторович, — позвала я его. Отец развернулся и пошёл в мою сторону, бросив через плечо:

— Мы не договорили!

Вышел со мной в коридор и пошёл прямым ходом в свой кабинет. И только после того, как за нами закрылась дверь, обнял меня и сказал:

— Привет, дочка.

— Привет, — улыбнулась, прижавшись к нему щекой, чтобы он не видел моего страдальческого выражения лица: крепкие объятия сейчас были не совсем кстати.

— Уже была у следователя? — спросил хмуро, отстранившись, а я отрицательно мотнула головой:

— Рашила, лучше сначала сюда. Расскажи хоть, в чем дело. Не хочется сидеть перед ним дурой.

— Правильно, — кивнул отец, — всегда лучше обладать информацией. Садись, у меня есть минут пятнадцать.

— Реально просто выкатили из реанимации? — скривилась я, а отец развёл руками:

— Похитили умирающего. Спрашивается, зачем?

— Боялись, что очнётся, — пожала плечами, озвучив первое, что пришло в голову.

— В таком случае, извини уж, проще подушкой придушить, — поморщился папа, — или просто немного подождать. Я читал его карту. Работа проделана огромная, но скорее для очистки собственной совести.

Я поморщилась и кивнула: так и было.

— Действительно странно… — сказала задумчиво. — А что по камерам у входа?