Будь моим хранителем

Я открыла глаза и первым, кого я увидела был Егор. Он тут же отвел глаза и смутился.

«Ага. Значит смотрел как я сплю.»

Я обнаружила себя на кожаном диванчике; рука покоилась на спинке дивана, заменив мне подушку и видимо уже давно, так как кисть совсем затекла. Я выровнялась, размяла шею и руку.

Больничная палата, в которой мы находились, освещалась лишь одной продолговатой лампой, которая висела над головой мужчины, лежащего на койке. Больной был укрыт белой простыней по самую грудь. Руки безжиненными ветвями лежали поверх его неподвижного тела. Вокруг кровати высилось огромное количество всевозможной аппаратуры. Кнопки, лампочки, провода, кардиомонитор и аппарат искусственной вентиляции легких. Все эти приборы издавали свой уникальный звук, который сливаясь превращался в сплошное жужжание, которое меня и разбудило.

— Почему ты меня не разбудил? — я медленно перевела взгляд на Егора.

— Ты так сла… крепко спала, — он старался не смотреть мне в глаза. — Не хотелось тебя будить. Да и пациент, как видишь, не капризный.

Я снова посмотрела на мужчину на больничной койке.

— Что с ним? Кома?

— Думаю, да.

— Тогда зачем мы здесь? Как мы можем помочь?

— Древо не знает, что такое современная медицина. — Егор устало посмотрел в темное окно. — Поэтому нам остается только ждать…

Сердце заныло от грусти и беспомощности; на глаза навернулись слезы. Егор с сочувствием посмотрел на меня:

— Не стоит плакать. Это естесственный ход вещей.

— Тогда к чему вообще этот Дар? Может не стоит тогда вообще напрягаться? Кого-то спасать? А просто довериться судьбе? — в моем голосе появились злые нотки.

Егор удивленно поднял брови, потом спокойно произнес:

— Я кое-что узнал о твоем отце.

Я тут же встрепенулась и приготовилась внимательно слушать. Егор продолжил:

— Скажем так, в мире Хранителей его не жалуют.

Он смотрел на мою реакцию.

— Что ты имеешь ввиду? — я впервые слышала что-то о моем отце от чужого человека.

— Он один из немногих, кто пошел против системы. Твой отец считает, что Святая Сотня возомнила себя самим Господом Богом и решает продлить жизнь тем, кому суждено умереть…

Я резко вздохнула. Сердце запульсировало прямо в висках.

— Откуда ты все это знаешь?

— Это слухи, которые мне передала моя мама. Она работает в архиве Сомнологического Центра и через ее руки проходят многие документы. Но это всего лишь слухи. Выгодные всей верхушке. Интересно то, что восемнадцать лет назад, твой отец был главным обвиняемым в Судебном разбирательстве. Позже все судебные документы уничтожили, но мама видела некоторые отрывки…

— Какие?..

— Обвиняемой стороной была сама Елена Соколовская! — он торжественно сверкнул глазами, будто доказал сейчас теорему Ферма.

Наткнувшись на мой недоуменный взгляд, он вздохнул:

— Я все время забываю, что ты ничего не знаешь. Елена Соколовская нынешняя глава Сомнологического центра, ну и дочь бывшего главы Центра — Владимира Андреевича Соколовского.

— Аа. Да. Его именем и назван этот Центр.

— Точно. То есть твой отец скорее всего перешел дорогу влиятельным людям.

Я снова судорожно вдохнула.

— А вдруг он предатель? Мы же не знаем в чем именно его обвиняли?

— Согласен. Вопросов много. Но мы уже кое-что откопали, верно? Ну, чего ты расстроилась? Не думаю, что твой папа предатель. Давай верить в лучшее.

Я закусила губу и погрузилась в сои мысли, потом вдруг спросила:

— Я так понимаю, все это — не та информация, которой мама охотно делится с сыном?

— Ты права. Но, если сын обещает приехать на Ежегодный Осенний бал и побыть два дня с мамой, она готова даже не спрашивать, зачем ему такая информация.

Я тут же вспомнила про письмо и про бал.

— Мне же пришло письмо. Мы увидимся на балу? — я старалась не показывать свою заинтересованность.

— Да. Придется навестить столицу.

— Егор?

— М?

— Почему так долго не было перемещений?

Он пожал плечами:

— Не знаю. Может Древо долго искало нам подходящий случай?

— Я уж было подумала, что Дар пропал… — я отвела взгляд в сторону.

Мне стало грустно от произнесенных слов. Я уже стала привыкать к прыжкам и нашим встречам. Егор взял меня за руку…

Но я не услышала его слов. Голова слегка закружилась и через мгновение я обнаружила себя перед своим ноутбуком в спальне.

Теперь успокоившись насчет Дара, дни стали тянуться бесконечно медленно. Я снова превратилась в обычную студентку и училась уже без фанатизма.

В голове крутились слова Егора. Получается, что мой отец судился с самой главной на сегодняшний момент Хранительницей? Что же между ними произошло? Может он выступал против системы? Или нарушил какой-то Закон Хранителей? И почему вся информация стерта? Почему Высшие Хранители не хотели огласки? Где сейчас мой папа? Есть ли у него единомышленники? Или он совсем один? От этой мысли сердце защемило. Я совсем не знаю своего отца, а уже сочувствую ему? Как бы я хотела с ним поговорить. Но как его найти? Он ушел из нашей жизни с мамой и сжег за собой все мосты. Но все ли?