Будь моим мужем!

— Ты не трусиха, — ответила Эмма, взяла сестру за руку и крепко сжала. — Ты одна из самых сильных женщин, которых я встречала, милая.

Грейси усмехнулась и покачала головой.

Теряя терпение, Эмма всплеснула руками.

— Черт возьми, Грейси, просто скажи. Может, я смогу помочь.

Не сможет, и Грейси это прекрасно знала, но потребность рассказать хоть кому‑нибудь пересилила. Она хотела поделиться секретом со старшей сестрой с самого первого дня, но гнев, обида закрыли ей глаза так, что казалось, она блуждает по ранчо вслепую.

Эмма смотрела на нее с состраданием, смятением, желанием помочь. Грейси решилась: будь что будет.

— Мне неинтересен Каден, потому что у меня кое‑кто есть. — Она засунула руки в карманы куртки. — Я никому, кроме него, не рассказывала… — Грейси умолкла.

— Я рада, что он был рядом. Но почему ты не хотела, чтобы другие знали?

В конюшне было холодно и сумрачно, тусклый свет струился сквозь приоткрытую дверь и маленькие окошки. Кроме лошадей и сестер, в конюшне никого не было, самое время признаться во всем.

— Я не знаю, как отец это воспримет.

— Он будет счастлив, — сказала Эмма.

Грейси всем сердцем хотела верить, что так и будет.

— Эта тайна убивает меня и расстраивает Мэд.

— Мэдисон? — прошептала Эмма. — Наш ветеринар?

— Да! — выпалила Грейси.

Гора с плеч, камень с души. Будто попала под холодный душ в жаркий день. Грейси сделала это. В лицо пахнуло свободой. Теперь не нужно скрывать, что она влюблена в чудесную, талантливую, добрую, веселую женщину.

— Да, я полюбила Мэд с первого взгляда.

Эмма молчала. Страхи Грейси снова начали оживать. Что, если сестра отвернется от нее? Слеза покатилась по щеке, прежде чем она успела ее смахнуть.

Гордо подняв подбородок, расправив плечи, Грейси призналась:

— Да, я лесбиянка и не знаю, как отец это воспримет, поэтому я и молчала.

— Дурочка, — наконец произнесла Эмма.

— Что?

Грейси опешила.

Сестра подошла к ней и крепко обняла.

— Как ты могла подумать, что я буду против? Ты моя маленькая сестренка, и кого бы ты ни полюбила, я с радостью приму его или ее. Если ты ее любишь, и я полюблю. Главное, чтобы чувства были взаимными, чтобы она относилась к тебе с уважением, ценила, как родную.

Слезы с новой силой потекли из глаз Грейси. Теперь она не пыталась их скрыть. Со дня возвращения Эммы она терзала ее и себя. Оказалось, ее волнения были напрасными, сестра поняла и приняла ее.

Эмма сделала шаг назад, и к горлу Грейси снова подступил ком.

Сестра посмотрела ей в глаза:

— Что касается отца, он будет в ярости, что ты боялась сказать ему правду. Ему не важно, кого ты любишь, мужчину или женщину. Очнись, Грейси, на дворе двадцать первый век.

Последние сомнения Грейси рассеялись.

— Теперь я и правда чувствую себя дурочкой.

— Я люблю тебя, Грейси, и хочу, чтобы ты была счастлива. Если тебе комфортно с Мэд, я рада, что вы нашли друг друга.

Слезы снова подкатили. На этот раз это были слезы освобождения, счастья, ощущения, что она наконец‑то честна сама с собой.

— Да и по отношению к Мэдисон это неправильно — представлять ее нам как ветеринара или как друга.

Грейси почувствовала укол совести и кивнула. Она вспомнила, как втайне выбиралась из дома, чтобы провести пару счастливых часов с Мэд, как они не могли прикоснуться друг к другу на людях, держаться за руки, целовать друг друга на прощанье из‑за страха, что кто‑то заметит.

— Знаю, и мне стыдно, но я так боялась…

— Никаких «но», Грейси, — ответила Эмма. — Отец сказал вчера, что любовь важнее всего. Что ты любишь и любима, понимаешь? Если хочешь, я побуду с тобой, когда будешь рассказывать отцу, — сказала мягко Эмма.

Грейси смотрела на нее с благодарностью.

— Я была бы счастлива, Эмм. Спасибо.

Эмма широко улыбнулась и обняла сестру.

— Раз мы с тобой помирились, пойду скажу Кадену, что согласилась на работу, может, он поверит, что я остаюсь навсегда.

— Ты любишь его?

— Больше жизни, — призналась Эмма.

— Тогда заставь его поверить.

Каден готовил лошадь для верховой прогулки, когда Эмма вошла в конюшню. Она выглядела, как Джеймс Бонд на миссии. У Кадена захватило дух. Ох уж эти кудри, развевающиеся при ходьбе, черные обтягивающие джинсы, кремовый свитер, темно‑зеленая куртка и потертые коричневые сапоги. Его тут же бросило в жар. Как уверенно она идет, сильная, упрямая, если бы он ей позволил, она бы заставила его преклонить колени.

Однажды он отдал ей всего себя, а она бросила его с разбитым сердцем.

Эмма остановилась. Его тело тут же отозвалось. Каден напрягся. Кровь закипела в венах, и ему показалось, будто по коже побежал электрический ток. Сдержаться будет непросто. Он сделал шаг назад.

— Грейси рассказала свой секрет.

Каден одобрительно кивнул. Что бы ни происходило между ними, Эмма и Грейси — сестры, и он был рад, что они наконец поговорили.

— Ты хороший друг, — продолжила Эмма, — спасибо, что был рядом и поддержал ее. Кажется, ты очень важен и дорог обеим девчонкам Уильямс.

Каден закрепил седло и затянул подпругу.

Затем усмехнулся и сказал:

— Я бы не стал спать с Грейси, даже если она не была бы лесбиянкой.

— Правда?