Будь моим мужем

Тэсса последовала этому совету и потратила массу времени на болтовню с секретаршами о трудной жизни в Нью-Йорке и о всякой всячине. После этого, как бы в награду, в один прекрасный день она заполучила в клиенты высокого загорелого иностранца с французским акцентом. И вот сегодня он будет подписывать договор о приобретении апартаментов на ООН-Плаза, которые Тэсса сумела продать ему. Она и сейчас помнит, какое волнение охватило ее тогда.

По мере того, как день за днем она просиживала в своем кабинетике-ячейке, ожидая телефонных звонков, чувство тревоги все нарастало. Наконец, когда состояние отчаяния и депрессии достигло апогея, Тэсса сумела найти в себе мужество и начала обзванивать своих друзей и подруг. Благих намерений и неуверенных обещаний была масса, но деловых предложений – ни одного. У всех были свои собственные риэлторы, более опытные, чем она, а намечаемые планы всегда оказывались расплывчатыми, поскольку всегда выходило, что продавать-то было как раз нечего. Речь шла лишь о наведении справок относительно фермы в Коннектикуте или коттеджа на морском побережье в штате Мэн. Или о том, не лучше ли купить тот дом в Эспене, поскольку дети увлекаются слаломом, а инструктор по лыжам просто прелесть.

Принадлежащий Чарльзу Форду пентхауз продать никак не удавалось, несмотря на то что она показывала его клиентам не менее раза в неделю. Это здание, расположенное в самом центре, славилось именитыми жильцами – сплошь представителями богемы, а большинство людей, располагавших суммой в один миллион двести тысяч долларов, к этой среде не относилось. Как оказалось, искусство и деньги шли рука об руку только в том случае, когда человек тратил свои деньги именно на искусство.

– Мне что-нибудь есть? – спросила Тэсса, внимательно просматривая лежащий на конторке гроссбух с входящей документацией, поступающей по почте и с курьером. – О-о, вот здорово! – воскликнула она, принимая от секретарши увесистый пакет, доставленный по срочной почте. Это были подробные материалы о квартире Форда.

– Есть какие-нибудь подвижки с этим пентхаузом? – спросила секретарша.

– Клиенты пока только присматриваются, а конкретных заявок нет. Пентхаузы сейчас не пользуются спросом.

– Графиня Виттадини продала один, – проговорила секретарша с нарочитым итальянским акцентом и изобразила горделивую позу.

– Вероятно, своим родственникам-мафиози, – рассмеялась Тэсса.

Мону Виттадини здесь все недолюбливали, но дела у нее шли отлично. Когда итальянская мафия держала Америку в страхе, все крестные отцы и их подручные оседали в Калифорнии и лишь обладатели фальшивых титулов остались в Нью-Йорке.

Тэсса разорвала обертку бандероли, направляясь в свой крошечный кабинетик.

Впервые увидев эту кроличью клетку, в которой ей предстояло работать, она была потрясена. Почему-то она представляла себе, что у риэлторов Сотби кабинеты просторные, как у адвокатов солидных юридических контор. Увы, вместо этого Тэссе пришлось ютиться в каморке, места в которой едва хватало для одного стола с креслом и деревянной полочки для телефона.

Она выложила на стол фотографии интерьера пентхауза, принадлежащего Чарльзу Форду. И сразу же у нее отлегло от сердца. Снимки прекрасно передавали ощущение пространства и света. И расположение фотографий в буклете было выполнено с большим вкусом.

Тэсса прочитала подписи, сверила правильность всех размеров и полюбовалась текстом, помещенным на глянцевой обложке, на составление которого у нее ушел целый день. Но больше всего ей нравилось ее собственное имя, напечатанное красивым шрифтом: «Обращайтесь, пожалуйста, к Тэссе Андерсен». Буклет должен здорово помочь.

Сегодня вечером нужно будет показать его Чарльзу. Вчера вечером он оставил ей сообщение на автоответчике. Прилетает в Нью-Йорк прямо сегодня утром, может ли она связаться с ним?

Теплое чувство охватило ее. Не старые друзья, а именно он, Чарльз Форд, совершенно незнакомый ей прежде человек, пришел на помощь, когда ей позарез нужен был договор на продажу недвижимости. Но дело было не только в этом. А в том, что она постоянно вспоминала о нем, о разных милых пустяках, о своей шутке про «почетного индейца», о том, как он смотрел на нее поверх чашки с дымящимся капуччино, о том, как он признался ей в своем мальчишеском желании тайком сделать надпись на одной из «школьных» картин Твомбли. Он подарил ей книгу «Стеклянный Дом». Она и сейчас помнит, какой трепет охватил ее, когда она пришла домой и обнаружила ее у двери. Она испытала еще больший трепет, когда прочла надпись очень личного характера. Книга и сейчас лежит на самом видном месте в ее квартире, на кофейном столике, – чудесное напоминание о чудесном дне.

Чарльз и после этого не покинул ее в беде. Одним из первых, кто позвонил ей сюда, в этот кабинетик, был именно он.

– Я думаю, тебе понадобится измерить площадь, сфотографировать помещение, получить мою подпись на договоре о продаже, – сказал он ей тогда.