Будь моим... оборотнем (СИ)

Вдвоем перебирать бумаги стало как-то веселее. Если не задумываться о том, что скажет Ричард, когда обнаружит в своем кабинете двух девушек своей жизни, которые радостно копошатся в вещах и изредка переговариваются о какой-то ерунде. Боюсь, от благовоспитанного оборотня ничего не останется.

Не убьет же он нас?

Скорее всего убьет, но, надеюсь, безболезненно — в память о былой любви.

Спустя час поисков дом стал гораздо более живой и настоящий, чем раньше, а если точнее — перевернутый вверх дном. Мы умудрились излазить чердак, отодрать сомнительные половицы и разобрать по кускам кровать (правда, собрали обратно). Ривалия копалась с особой мстительностью. С другой стороны, пусть она хоть по дощечкам раскурочит этот дом — мне не жалко, а ей полегчает.

Я устала и уже не надеялась на чудо, когда зацепилась взглядом за массивную статуэтку воина из бронзы, стоящего на полуметровом постаменте в углу кабинета. Она была совершенно нелепая, громоздкая и никак не вписывалась в аскетичное жилище Ричарда. Для чего ему это чудовищное нечто, которое больше похоже на надгробный памятник, чем на деталь интерьера? Я потрогала воина за кольчугу, провела пальцами по лезвию выставленного вперед меча.

— У нас такие статуэтки в каждом доме стоят. Это Воин-защитник, бог, что оберегает мужской род. Сомневаюсь, что Ричард запихал письма в кусок металла, — фыркнула Ривалия.

В эту самую секунду я надавила на забрало шлема, внутри воина что-то щелкнуло, и камень разъехался на две идеально ровные части.

— Два месяца я гадала, что он нашел в тебе такого особенного… — обескураженно произнесла рыжеволосая, — а теперь понимаю. Да вы чувствуете друг друга без слов! Мне бы и в голову не пришло лапать статуэтку!

Я лишь развела руками и достала наружу несколько листов бумаги, перевязанных веревкой. Мы вчитались в содержимое, и от каждого нового письма я холодела всё сильнее. Некто в подробностях описывал, чем я питаюсь по вечерам, каких цветов мои платья, полный распорядок моего дня. Ему было известно, куда я сбегала в минуты одиночества. Он с легкостью рассказывал о местах, посещаемых Ричардом. Некто угрожал нашим жизням, обещая перерезать глотку мне — если Ричард попытается вывезти меня из Кристани; или ему — если я вздумаю появиться в Велиции.

— Пахнет оборотнем, — произнесла Ривалия, принюхиваясь к письму. — Но больше ничего почувствовать не могу. Можно воздействовать на бумагу магией, но сомневаюсь, что сумею уловить такую старую связь.

— А если попробую я?

— Хорошая мысль, твой резерв гораздо больше моего, — обрадовалась Ривалия и уставилась на меня с интересом.

Я посмотрела на письмо, затем — на рыжеволосую, сосредоточенно почесала затылок и стыдливо призналась:

— Я не умею.

— В смысле? То есть ты можешь шастать между государствами как у себя дома, но не способна отследить врага?

— Я случайно, — смутилась пуще прежнего.

Ривалия покачала головой и подняла ладони над бумагой.

— Деточка, учись, пока я жива, — сказала нравоучительно. — Улови оборотня через буквы, через слова и попытайся выстроить между текстом и его владельцем тончайшую нить.

Её пальцы провели над листом, я повторила движение, но ничего не произошло. Вообще ноль. Ни единого магического выброса.

— Это несложно, просто сконцентрируйся. Не думай ни о чем. Нет ни меня, ни Ричарда, ни этого дома. Нет даже тебя, Анна… — Голос обволакивал, кружил голову, засасывал в бескрайнюю темноту. — Только чистый лист и оборотень, который выводил по ней буквы. Увидь, как пляшут его пальцы над бумагой, как рождается за словом слово… Молодец!

Последнее слово она не прошептала, а воскликнула. Я поморгала, отгоняя наваждение. От листов бумаги исходило слабое свечение, и вполне настоящие нити протянулись куда-то за пределы дома. Они вибрировали, переливаясь рыжевато-желтым светом.

— Ну что, отследим нашего вредителя? — Ривалия хлопнула в ладоши.

— Вообще Ричард попросил меня не впутываться в неприятности… хотя бы до его возвращения, — отказалась я нерешительно.

— Ты его послушаешь?

След был невероятно ощутимый, но он таял с каждой секундой. Я дотронулась до натянутых словно струны нитей, и в пальцах приятно закололо. Внутри меня росло нечто непонятное, волнительное. Я никогда не испытывала такого острого желания рвануть куда-либо, такой невыносимой охоты пойти по следу…

— Составишь мне компанию? — пробормотала, сощурившись.

Губы Ривалии изогнулись в лукавой улыбке.

— Разумеется, — проурчала она.

Окраина столицы, куда мы приехали на повозке, встретила нас смрадным запахом и полным запустением. В полуразрушенных лачугах ютились бедняки, те, которым не нашлось места на празднестве жизни: отчаявшиеся, скатившиеся, опустившиеся на самое дно. Мы попросили извозчика остановиться подальше, чтобы никого не спугнуть. Тот проводил нас с подозрением — куда намылились две с виду приличные девицы? — но уехал без промедления. Правильно, меньше знаешь — крепче спишь, да и в целом живешь дольше.

— Фу, неужели здесь как-то существуют? — Ривалия обняла себя руками и брезгливо осмотрелась. — Это же мрак.