Будь, пожалуйста, послабее (СИ)

Мне казалось, если я его увижу, то пойму сразу виновен он или нет. Мне это было необходимо.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ О НОВЫХ УВЛЕЧЕНИЯХ И НАСТОЯЩИХ ПРЕСТУПНИКАХ

Мне было страшно. Вот хоть убей! Если в Москве главный следственный изолятор носит название "Бутырка", В Питере вообще гордо именуется "Кресты", то здесь народ поиздевался над этим заведением и просто назвал "Каталажкой". И название очень быстро прижилось.

Вот я и вышагивала по длинным коридорам "Каталажки", которые забыли давно что такое покраска, забыли когда в последний раз по ним пролетал свежий ветерок. Запах стоял затхлый, сырой, с помесью грязных носков и кислой капусты. Не знаю, но именно так я могла его ассоциировать. И это только начало пути, что же твориться в камерах? Леша шел рядом, следуя за охранником с огромной связкой ключей.

— Проходите, — предложил тот, но в небольшое помещение с выцветшими обоями и облупившейся краской на потолке я вошла одна. Ромка сидел за небольшим столом, руки его были вытянуты перед собой и закованы в наручники, а голова опущена.

— У вас есть пять минут — сообщил Леша, и за мною захлопнулась дверь. Пять минут…Разве этого хватит, чтобы поговорить? Чтобы почувствовать?.. Оказалось для этого хватило лишь одного взгляда, где таилось что-то такое, что заставило сердце сжаться. НЕ ВИНОВЕН.

— Привет! — тихо поздоровалась я — Как ты?

— Привет! Как видишь — Рома показал свои скованные руки.

— Ром… — я вздохнула.

— Не виновен я, Ариш. Я бы мог убить кого угодно, но на тебя у меня никогда не подымется рука, а тем более на своего ребенка. Ты веришь мне? — снова этот взгляд, этот голос в котором скользили нотки сожаления, обиды, даже ярости, но не на меня это точно.

— Верю, — выдохнула я всего одно слово, которое, кажется зажгло взгляд моего мужа, которое вселило в него надежду.

— Арин, передай, пожалуйста, отцу, чтобы не суетился. Он тут скандалы устраивает. А мне это сейчас ни к чему. Я ведь юрист, мы с Лешкой уже накумекали кое-что. У меня есть еще время. Не много, но есть. И Настюшку от меня целуй. Скажи, что папа скоро придет к ней, — говорил он порывисто, сбиваясь в дыхании. — И у меня комнате ноутбук в тумбочке. Пароль дата рождения нашей дочери с ее инициалами. Там есть все материалы по строительству. И там же должна быть папка со всеми контрактами. Это все снова ложиться на твои плечи, моя хорошая.

Ни дотронуться до него, ни тем более поцеловать, мне не дали. Покидали мы это место в спешке, так как должна была нагрянуть проверка, а я здесь была совершенно посторонним человеком.

— Леш, Ромка сказал, что у вас есть кое-что, что может его оправдать, — поинтересовалась я, когда мы ехали уже домой.

— Нет, нету. Он просто подкинул идею. Мне нужно кое-что проверить, а это займет время. Поэтому, терпи, Арин.

Такое ощущение, как будто мне было невмоготу. Просто получалось, что из-за меня за решеткой сидел невинный человек. Хотя…Если так подумать, то наверное для Ромки это был полезный опыт, чтобы хоть немножко сбить эту спесь самоуверенности в своей правоте. Ну, а если копнуть глубже, то был второй вариант событий с трактовкой «Вот видишь, я не виноват». Виноват, Барышников, виноват в том, что унизил меня когда-то, что бросил, что не был рядом, когда меня пытались сбить. И женский мозг в этот момент стал вспоминать столько обидных мелочей, что срок за решеткой для Романа Алексеевича накапливался и накапливался.

Вот если бы за одну измену законной жене давали срок полгода, то у него бы накапало наверное на десятку. Если бы в уголовном кодексе была бы статья «уголовная ответственность за дачу заведомо ложных надежд», то Барышников мог бы и пожизненное получить. Как же наслаждалась этой мыслью, как же мне было приятно. Но деваться было некуда. Этого бедолагу-каторжника нужно было вызволять из стен «Каталажки».

Правда эта задача легла на плечи профессионала, а я, захвати с собой ребенка, поперлась к свекру. Мне было велено забрать ноутбук и бумаги, я собиралась это сделать.

На территорию дома нас почему-то пустили не сразу. Охранники были особо злые и подвергли нас жесткому досмотру. Как оказалось, зря, потому что ничего найдено не было. Вот тут-то я и начала злиться: МЕНЯ С РЕБЕНКОМ ДОСМОТРУ?! Охренел Алексей Алексеевич в конец. С настроением киллера, я направилась в дом, где нас на крыльце встретила пожилая женщина. Она была униформе, что давало четкое понятие, что она из обслуживающего персонала.

— Здравствуйте, Арина Николаевна, — к этом официозу я уже привыкла в последнее время. Женщину я видела впервые, но как оказалось, я ей была знакома, — Хозяина сейчас нет дома, должен прибыть с минуты на минуту, — она гордо вздернула подбородок.

— Спасибо, мы подождем его на улице, — процедила я сквозь зубы.

Да, гостеприимством этот дом не отличался. Подумаешь, сноха хозяина, подумаешь, с маленьким ребенком. Пусть себе погуляет, хозяина ведь нет дома. Злилась? Да, теперь еще больше. И даже спавшая жара и пейзажи вокруг огромного дома не могли успокоить мое разбушевавшееся естество.