Будь проклята Атлантида!

— Но новую работу нельзя делать медленно. Если через две луны не кончим обе стены, не хватит теплых дней, чтобы срыть перемычки. Осенние бури и льды свалят стену — конец Каналу! Слушайте сами и передайте всем в бухте, — Кеатл поднял тяжелую ладонь. — Если успеем, каждый умелец станет кормчим, ремесленник — подкормчим, раб — свободным. Не успеем — всем казнь! — Толпа вздохнула одной грудью, потом зашелестела изумленно. Дав людям проглотить сказанное, Кеатл закончил: — Еще два дня привыкайте, потом разделю вас надвое — будем работать днем и ночью. Через пол-луны стает лед на востоке — часть перейдет туда. Кто придумает, как что-то сделать быстрее и лучше, пусть идет прямо ко мне. За удачные замыслы особая награда. Идите.

В Канале, как прежде, свистели бичи, рычали волки, исходили проклятиями властные. А в бухтах за перемычками шла совсем иная жизнь. Люди работали как бешеные. Рабы по первому знаку кидались исполнять повеления умельцев. И ни одного надсмотрщика. Лишь поодаль маячила цепочка серых фигурок — стражей с волками.

Боги тепла помогали восставшим. Юго-восточные ветры за короткий срок перенесли флот повстанцев от Анжиера к берегам Срединной.

Годы подготовки к борьбе не прошли даром, Анжиер вместе со стоявшими в бухте кораблями удалось захватить за полдня. Сперва был пущен слух о войне яптов с коттами. В Анжиере узнали о готовящемся сражении и движении отрядов противников. Оба отряда были окружены атлантами, шесть тысяч отборных коттов и яптов стали рабами и томились в подвалах крепости в ожидании прихода кораблей. И вот в условленный час во время погрузки они бросились на стражей. Одновременно конные отряды борейцев и гиев ворвались в город. Обученные искусству соколиной охоты, либы следили за тем, чтобы ни один голубь не вылетел из города. Высокомерные атланты были застигнуты врасплох.

Пятьдесят кораблей с четырьмя тысячами разноплеменных воинов отправились к земле врагов. В Анжиере была оставлена армия для противостояния атлантам Востока. Пеласги и пленные атлантские моряки повели суда вслед за кораблем Зогда, на котором плыли вожди. Зогд вел эскадру на север, пока «Глаз ночи»[6] не поднялся над безбрежными водами на нужную высоту, потом повернул на запад. И вот в середине девятнадцатого дня пути с кораблей увидели невысокий в этом месте берег Атлантиды.

— Где мы? — спросил Промеат Зогда.

— Видишь тот двугорбый холм? — ответил моряк. — Это вход в бухту мертвого города Умиада. Все идет, как задумано, высаживаемся севернее Канала, в двух днях пути.

— Если нас не задержат, — пробурчал Бронт.

— Пора пускать птицу, — заторопился Севз.

— Теперь можно, — Промеат принял у Инада голубя и подбросил его. Взмахнув крыльями, птица сделала круг и полетела на юго-запад, к Каналу.

Корабли входили в бухту мертвого города. Его стены заросли скрюченными березками, улицы тонули в зарослях крапивы. Некогда центр плодородной области — город захирел и был брошен, когда дыхание льдов обесплодило окрестные земли. Теперь лишь изредка в бухту заплывали рыболовы, да охотники устраивали стоянки в развалинах.

Сейчас берег был пуст. Едва нос головного корабля вылез на песок, Севз тяжело спрыгнул на берег.

— Будь ты пр-роклята! — прорычал он, погружая конец меча в песчаную землю бухты.

Котты и борейцы тащили по мосткам ошалевших от качки коней. Топча крапиву, строились пешие отряды.

Гехра, Гезд, Посдеон, Хамма, мать ибров Койр и другие вожди окружили Севза и Промеата. Вот они сели на коней. Хлестнув золотистого жеребца, Севз возглавил кавалькаду и двинулся вдоль неровных, колышущихся копьями рядов.

— Будь проклята, Атлантида! — выкрикивал он на языках всех племен.

— Свободу братьям! — кричал ехавший следом Промеат.

«Проклята! Свободу!» — подхватывали воины. Вдруг по рядам прокатился смех: вслед за предводителями, переваливаясь и скуля от волнения, бежал Ым. Промеат придержал коня. Радостно оскалившись, волосатый ловко вспрыгнул на круп за спиной атланта.

С передовыми конниками Севз и Промеат поднялись на невысокую гряду западнее бухты. Знаток показал на рисунке идущую на Юг дорогу.

— Сегодня нам встретится только три небольших селения, — сказал он.

— А эта башенка? — Севз ткнул пальцем в рисунок.

— Город Хиом. Туда мы придем завтра утром.

— Плохо! — поморщился Севз. — Весть успеет обогнать нас.

Подбадривая себя криками, разноплеменное войско двинулось по заброшенной дороге на Юг. Эстипог с частью пеласгов остался охранять корабли.

Весна выдалась поздняя. Пахари маленькой северной общины топтались на своих полях, обсуждая, не пора ли сеять ячмень. Больше ничего не родила их постылая земля.

— Вечером комары вились высоко, — сказал старик. с чахлой бороденкой. — К теплу?

— Не знаю про комаров, — возразил другой, — а вот рана у меня на бедре всю ночь ныла. Не дунуло бы оттуда. — Он кивнул на уходящие к северу холмы. Вдруг пахарь замер, уставясь на сходящую с холма дорогу. По ней спускалась, качая копьями, змея из тысяч воинов.

— Что там? — спросил седобородый.

— Дикие! — прохрипел бывший воин, прижимая руку к бедру.