Будь со мной (СИ)

чтобы поднять его, и услышала какой-то отдаленный звук, похожий на мчавшийся

мотоцикл или... хм, истребитель, что ли?

Не успела я посмеяться над своими глупыми догадками, как мимо меня пронесся

на большой скорости белый "ягуар", окатив меня с головы до ног мутной водой из

лужи.

Я ахнула и медленно-медленно, стараясь глубоко дышать, опустила глаза. И

замерла в немом потрясении - мои блузка с пиджаком и юбка были мокрыми

насквозь.

Пакет с едой я выкинула в ближайшую урну.

В кабинет директора я вбежала вся мокрая - в прямом смысле этого слова. Наталья

Дмитриевна, стоявшая недалеко от двери и что-то рьяно вдалбливающая моим

коллегам, замолкла и, оглядев меня с ног до головы, не преминула заметить:

- Никакой дисциплины в этой школе. Дети опаздывают, учителя опаздывают.

Постеснялись хотя бы приходить в таком виде, Александра Юрьевна.

- Извините. Я могу…

- Ох, уж сядьте наконец, - нетерпеливо махнула она рукой. - Не хватало еще всем

ждать, слушая ваши объяснения. Семеро одного не ждут, - добавила она.

Коротко кивнув, я сняла мокрый пиджак, прошла к свободному стулу и села,

положив пиджак на колени.

Настроение было препаршивое.

Открыла блокнот и украдкой, из-под ресниц, оглядела коллег. Все увлеченно что-

то строчили в своих тетрадках, Инна Эдуардовна, шепнув мне "Держись. Она

сегодня чрезвычайно злая", тоже уткнулась в свои записи.

И тут я заметила директора - раньше я видела его пару раз и то мельком. Он сидел,

практически развалившись в огромном кожаном кресле, с некоторой ленцой

внимая разглагольствования Натальи Дмитриевны и крутя в длинных нервных

пальцах карандаш.

Дорогой костюм, золотые часы, идеально ухоженные волосы (уж не в салоне ли

постарались?), чертовски мужественное лицо с непривычно яркими для мужчины

голубыми глазами.

Хм. С подобной внешностью да на страницы глянцевых журналов или в каких-

нибудь романтических мелодрамах сниматься, но уж никак не сидеть в этом

душном кабинете и слушать нескончаемый поток недовольства и замечаний от

вездесущей Натальи Дмитриевны.

Словно что-то почувствовав, Максим Георгиевич выпрямился, обвел скучающим

взглядом присутствующих и остановился на мне.

Наши глаза встретились.

Я покраснела и перевела взгляд, сосредоточившись на кусочке неба за окном. Но

он по-прежнему смотрел на меня, я видела это краем глаза и скорее машинально,

чем осознанно провела по волосам, проверяя все ли с ними порядке.

Может у меня лицо в чем-то испачкано? Я так торопилась, что толком и в зеркало-

то не посмотрела.

Вот черт! Он сейчас дырку на мне прожжет. И угораздило же меня оказаться на

пути того безбашенного гонщика! Все люди как люди, а я…

Я постаралась незаметно окинуть взглядом все еще мокрую блузку, дабы

убедиться, что ни одна пуговичка на ней самовольно не расстегнулась, и в ужасе

закусила губу: сквозь тонкую ткань бесстыдно просвечивался черный бюстгальтер

и все, что он не прикрывал - а грудь у меня не маленькая.

Блин. Вот оказывается куда он уставился! Ну конечно. На что же еще ему

смотреть?

Слезы выступили на глазах помимо воли - настолько ничтожной и жалкой я себя

почувствовала.

И вопреки всякому здравому смыслу, так как Наталья Дмитриевна ненавидела,

когда - неважно кто и каким образом - прерывал ее речь, я схватила лежащий на

коленях пиджак, накинула его и как можно теснее запахнула на груди его края.

- Вы что-то хотели сказать, Александра Юрьевна? - все же заметила мое движение

Наталья Дмитриевна. - Мы слушаем вас.

Теперь все воззрились на меня.

- Э... Я…

- Уважаемые коллеги, - прервал мои заикания Максим Георгиевич, - мы немного

превысили время, отведенное у меня на данное мероприятие. А мне еще нужно

заскочить в пару мест. Так что я вынужден закончить педсовет. Все свободны.

Спасибо.

Я облегченно выдохнула и встала.

- А вас, Александра Юрьевна, я попрошу ненадолго остаться.

Эти слова словно дротиком пригвоздили меня к месту. Я разочарованно смотрела,

как мои коллеги поспешно покидают зал совещаний.

Последней вышла Инна Эдуардовна. Ее взгляд был красноречивее всяких слов.

"Держись, подруга, - увещевал он. - Главное, не истери. И не выплескивай эмоции.

Они тебе еще пригодятся."

Ага. Если бы это было так просто.

- Присаживайтесь, Александра Юрьевна, - указал директор на стул напротив себя.

Я села, стиснула руки на коленях, закусила губу.

Максим Георгиевич минуту изучал что-то в своих бумагах, а я, в свою очередь,

украдкой изучала его, подмечая для себя некоторые детали: темные волнистые

волосы (не мне одной не повезло с кудряшками), чеканный профиль, который так

и просится на золотую монету, твердая линия скул. Это надо же! Я уже мыслю, как

бездарная графоманка. Брр.

Но тут взгляд директора медленно переместился с бумаг на меня. Между бровями

залегла задумчивая складочка.

- Я слушаю вас, Александра Юрьевна, - сухо произнес он, откинувшись на спинку

кресла. - Как вы собираетесь объяснить мне свое опоздание? И ваш вид... Это что...

своего рода протест?

Что?