Будь ты проклят, сводный! (СИ)

Нет. Мне не жаль, что я подумала плохо о человеке, усердно катающем меня на эмоциональных горках. Месяцы психологического изнурения дают о себе знать, и еще долго будут откликаться во мне навязчивыми боязнями и комплексами. Внешняя уверенность - лишь напускное.

Я лжец.

А он сросся на атомном уровне со своей маской демона.

Поэтому, да. Я бы не удивилась, выяснив, что он уверенно погружается глубже в пучину хаоса.

- Прекращай говорить за меня, - категоричным тоном я делаю Антону выговор. Курков со вздохом закатывает глаза, мол, достала я его со своим «бла-бла». Я вновь стискиваю кулаки, сверля сводного брата негодующим взором. - Я отвечаю, когда мне задают вопросы. Не ты. Понял?

- И что бы ты сказала Дрю? Что с радостью, - корчит гримасу и помещает слово «радость» в кавычки, изобразив их пальцами, - принимаешь его приглашение?

- Допустим.

- Закатай губу. Ты не сунешься в «Арт», - Антон забирается в спорткар.

Запрокинув на секунду голову, я бессильно смотрю в небо и обращаю мольбу богу, спрашивая у него, за какие грехи мне было послано такое невыносимо-несносное испытание в лице Антона Куркова.

Я сажусь на пассажирское кресло и пристегиваюсь.

- Почему ты не хочешь, чтобы я пошла в «Арт»?

- Потому что я сыт твоим присутствием по горло. Не хватало, чтобы ты сближалась с моими друзьями.

Я тяну уголок рта в поддразнивающей ухмылке.

- Звучит так, как будто ты ревнуешь их ко мне.

- Не неси хуйню, - кривится он. - Ты разрушишь атмосферу любой вечеринки своим занудством.

Ядовитый комментарий бьет кувалдой по моей гордости.

Перекинув копну волос на другое плечо, я отваживаюсь на нечто фантастически сумасшедшее. Наклоняюсь к сводному брату через сенсорную консоль и, с усердием воли уняв в теле нарастающую дрожь, дотрагиваюсь ладонью до его лица, медленно поворачивая к себе. Курков моментально столбенеет, округляет глаза и застывшим взором смотрит прямо мне в глаза.

- Я изменилась, Антон, - на распев произношу я и впервые с момента возвращения в Россию чувствую свое превосходство над ним. О, как же это пьянит. - Девочка, которую ты знал, которую прилюдно унизил, больше нет.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

АНТОН

Верю.

Верю, что она изменилась.

Как и моя реакция на ее присутствие, на ее прикосновения. Между нами чертовски мало пространства. Каждый сокращающийся по моей инициативе миллиметр лишает способности адекватно мыслить. А в данный момент, когда ее нежная ладонь касается моего лица, у меня белый шум в голове. Опять теряю связь с реальным миром. Самоконтроль достиг критически низкой отметки.

Я сорвусь… по любому сорвусь!

Я наклоняюсь к Таше непроизвольно, накрываю ее бархатистую руку своей грубой мозолистой ладонью, чтобы убрать, но в итоге крепче стискиваю изящные, хрупкие пальчики.

Просто… жажду эту девушку.

Она, проклятие с антрацитовыми глазами, подвисает, точно как я пару мгновений назад. Ей бы по-хорошему опомниться первой, влепить мне пощечину, отрезвить от одурманивающей близости. Остудить мое пламя льдом.

Коснусь ее губ, и пути назад не будет.

Рывок разделяет меня от того, чтобы впиться в эти припухшие уста, завлекательно поблескивающие после того, как она проводит по ним кончиком розового язычка.

От одной мысли о поцелуе с Ташей в тесном спортивном авто у меня твердеет член. Кожу пощипывает током, глотку сушит от нехватки влаги. В данный момент эта девчонка - мой источник энергии.

Сводная сестричка освобождается от оков оцепенения, трется бедрами о сидение. Обтяжка из кожи скрипит. Я сосредотачиваюсь на этом раздражающем слух звуке, надеясь, что это поможет понизить уровень напряжения. Ни хрена. Витающий в воздухе накал возбуждения и противостояния нарастает. Даже дотрагиваться до чертовой руки Таши все равно что подходить ближе к краю жерла пробуждающегося вулкана без экипировки.

Да.

Она больше не та девчонка, с которой я обошелся как последний гандон. Она будет кусаться и брыкаться, если я нападу снова.

Я убираю от себя ее руку, чересчур резко, но предпочитаю эту крайность другой - той, которая подразумевает сплетение наших обнаженных тел в жарком сексе. Чем больше я провожу времени с Ташей, тем чаще возвращаюсь к совету Мирона. Может, зря отпираюсь от этой идеи. Может, если затащу Ибрагимову в постель, мои муки прекратятся.

С другими кисками не церемонюсь. Так чем она отличается?

«Вы дружили» - подсказывает память.

Точняк. Друзей не трахают, в том числе бывших.

К тому же, мы были детьми.

И Таша не была такой знойной красоткой.

Год назад я мог назвать сотню причин, по которым ни за что не залез бы ей под юбку.

Она с дотошной избирательностью тащит на кассу материалы для своих занятий чем-то там. Скульптурой, да. Одними только книгами забивает багажник моей итальянской малышки и выражает недовольство, говоря, что я сделал неразумный транспортный выбор для поездки с ней. Так бы и сказала, что ей потребуется хренов автобус.