Будь здоров

— Взгляните на этого недотепу. Вот из-за кого вы все лишились обеда. Можете его потом поблагодарить. Что ты там делал?! Спал, наверное? Что? Эне-э-эргию увидел? И обрадовался, как родной теще? Ах, ты ещё и магусы формовал. Ну-ка посмотрим, что ты там наковырял… — Наставник поводил руками около моего тела. — Хм… Четыре магуса. Неплохо. Но очень медленно — это плохо. Не получится из тебя толковый маг. Впрочем, вам, клистирным трубкам, до настоящих боевых магов как до сунской столицы ползком на брюхе, да ещё и задом наперёд.

Постепенно и вся группа стала видеть энергию, а первым после меня увидел, разумеется, Сен. Я в это время занимался тем, что тренировался в формовании магусов. И с каждым разом у меня это получалось всё легче и быстрее.

Наконец наступил день, когда наставник повёл нас на полигон заниматься магией на практике. Мы должны были сформировать простенький огнешар и метнуть его в мишень. Здесь использовалось два магуса несложной структуры: один — собственно огнешар, а другой — что-то наподобие пружины, которая выталкивала огнешар в район цели.

В соседнем секторе тренировалась в метании огнешаров группа боевых магов. Они посматривали на нашу бригаду «клистирных трубок» и посмеивались.

— Эй, лекари! Мишени в той стороне — не перепутайте! — закричал вдруг один из боевиков — так для краткости называли студентов факультета боевой магии.

— Да ты не беспокойся. Их шариком и яичницу не поджаришь, — столь же громко «успокоил» его второй.

Однако как положительный факт следует отметить, что их подначки были беззлобны и не нацелены на то, чтобы оскорбить или унизить… в отличие от замечаний нашего наставника.

Вот в это самое время на этом самом полигоне и началось то, что кардинально изменило всю мою жизнь. Огнешары моих одногруппников действительно не выдерживали никакого сравнения с шарами боевиков. Они были крупными, но расплывчатыми и бледными, летели в направлении цели медленно и как-то неохотно. Похоже, никто не ставил себе задачи попасть в мишень. Шар есть? Летит? И слава богам. Собственно, меткости от нас и не ждали. Главное было понять сам принцип.

Мишенями служили двухметровые гранитные блоки метровой толщины, расставленные в шахматном порядке на всё большем расстоянии друг от друга на пространстве полигона. Когда дошла очередь до меня, я наметил мишень поближе и стал формировать структуры. Первой сформировал пружину, потратив на неё один магус, затем из второго магуса — огнешар. Тот получился туманно-тусклым, совсем не огнешаром, и завис передо мной. Я кое-как прицелился и отпустил пружину.

Если огнешары боевиков басовито гудели в полёте, разбрасывая клочья огня, а снаряды моих одногруппников лениво, едва слышно шелестели, то мой тусклой молнией бесшумно пронзил насквозь ближайшую мишень и понесся дальше. Отслеживать его полёт можно было, только наблюдая за спирально раскручивающейся пружиной, метнувшей посланца в полёт и продолжавшей наращивать его скорость. Достигнув дальней мишени, огнешар с грохотом, который, вероятно, был слышен всей академии, взорвался, разнося мишень в щебень. Слава богам, осколки до нас не долетели. Правда, совсем чуть-чуть.

Шок у наставника прошёл довольно быстро. «Настоящий воин», — с уважением подумал я как-то отстраненно. Первое, что он сделал, — запустил в меня академической шапкой и разразился тирадой, которую вы уже слышали.

— Идешь к декану и докладываешь ему о произошедшем, — немного успокоившись, холодно приказал он мне. — От занятий я тебя отстраняю.

Развернувшись, я поплёлся выполнять приказ наставника, но, сколько ни думал, так и не смог понять, что на этот раз было не так?

ГЛАВА 11

В приемной декана на меня сурово поверх очков посмотрела пожилая секретарша, полноватая женщина в строгом, несколько старомодном платье. Незатейливая причёска и простые, но элегантные серьги дополняли образ аккуратности и деловой сосредоточенности. Под прицелом её обвиняющего взгляда я почувствовал себя мелким пакостником, по ошибке считающимся студентом. Мне стало очень неловко и стыдно, что я вынуждаю солидных людей тратить драгоценное время на решение моих ничтожных проблем. Много шалопаев повидала эта дама на своём веку, а потому мастерски умела дать им прочувствовать всю их незрелость и никчемность.

— Ждите, — величественно произнесла она и, подхватив охапку бумаг, прошествовала в кабинет.

Я остался стоять, переминаясь с ноги на ногу. Вышла она из кабинета минут через десять также с охапкой бумаг. Не глядя в мою сторону, села за стол, разложила принесенное по разным корзиночкам и только после этого, одарив меня своим фирменным взглядом, произнесла:

— Пройдите.

Декан предложил мне присесть и рассказать, что привело меня в его апартаменты. Я честно поведал о происшествии на полигоне и моём отстранении от занятий. Я всё сделал, как учили, а мишень вдребезги…