Будь здоров

— Ага, явился! Филлиниан деи Брасеро, если не ошибаюсь, — ехидно и раздраженно, почти на грани откровенного хамства, заговорил этот яркий представитель местных «клистирных трубок». — Первый из навязанных мне оболтусов. Матрида! — крикнул он; наверху лестницы показалась давешняя тётка. — Ты посмотри на него. Он уже ко мне с чемоданом своим припёрся. Жить здесь собрался. — Изогнувшись в холуйском поклоне, он повернулся ко мне и приторно-ласковым, подобострастным тоном пропел: — О, какая радость! Милостивый господин не побрезговал нашей скромной халупой… — И шутовски поклонился мне.

Во мне всё вскипело. Да как он смеет! Я что, нищий оборванец?! За милостыней к нему пришёл?! Первым желанием было поставить на место зарвавшегося хама, но привитое в схоле и академии уважение к наставникам заставило сначала успокоиться и подумать, прежде чем действовать. Я сделал пару размеренных глубоких вздохов, попробовал отрешиться от эмоций и бессознательно посмотрел на него магическим зрением. Область энергообмена структуры организма со средой (то, что иногда называют аурой) почти в пределах нормы. Эмоциональная сфера ровная, без существенных дефектов, протекающие в ней процессы — без экстремальных пиков. Энерготелесные связи без извращений. Сфера разума тоже без видимых дефектов. В целом всё производит впечатление устойчивой и сбалансированной системы, хотя я ещё далеко не всё знаю и могу ошибаться.

Стоп! Откуда я всё это взял?! Меня прямо в жар бросило. Я, случаем, не свихнулся от переживаний последних дней? Мне почему-то сразу вспомнился сон: лабиринт, монстры, житель империи Сун, называвший меня собратом, кристалл и знания, которые должны проявляться порциями. Но я же не усваивал их, как знания из магических книг академии. Никаких порций не было! Да и вообще это был только сон и ничего более.

От переживаний у меня закружилась голова, и я, пошатнувшись, чуть не упал. Ладно, это потом. А то знахарь уже смотрит на меня с удивлением. С трудом отрешившись от явленных мне чудес, я постарался привести свои чувства в порядок и вспомнить, о чём речь. Кажется, меня оскорбили, или, если посмотреть со стороны… ввалился тип с чемоданом, в пыльной дорожной одежде, неумытый, и требует уважения. Положим, я ещё ничего потребовать не успел, но всё-таки… Видимо, моя реакция на его слова была неожиданной, так как знахарь быстро подошёл ко мне и привычно вцепился в левую руку, нащупывая пульс.

— Что с тобой? — требовательно спросил он.

— Ничего, всё в порядке, — забормотал я. — Просто на нас по дороге напали лоперцы, и я впервые видел бой. И… простите, что я прямо так с дилижанса и сразу к вам. Я действительно должен был сначала устроиться, помыться, переодеться…

— Вот и хорошо, что ещё не устроился, — проворчал знахарь. — Матрида! — крикнул он снова. — Ты ещё комнаты сдаешь?

— Да, — ответила женщина.

— Не приютишь ли молодого человека на пару месяцев?

— Ну если ты просишь… — неуверенно протянула Матрида.

— Прошу, прошу. Да сама посмотри: красавчик, цельный барон, и аж из самой столицы! — К знахарю снова вернулся ехидно-ернический тон. — Такие гладкие на дороге не валяются. Договорились? Вот и хорошо. Сходи сейчас устрой его. — И снова повернувшись ко мне, строго сказал: — Тебя я жду завтра. Здесь. В девять часов утра. Не опаздывать.

— Простите, а как мне к вам обращаться?

— Да. Совсем забыл. Я — Герболио ано Варди. Можно звать меня «господин Герболио» или «господин знахарь». Как больше нравится.

Он повернулся ко мне спиной и пошёл к лестнице. Я подхватил свои вещи и отправился вслед за Матридой. Жила она на противоположной стороне улицы, наискосок от дома знахаря. Совсем рядом.

Светлая чистая комната с широкой удобной кроватью мне понравилась, и я без колебаний согласился на условия хозяйки. Они были просты. Корона в месяц, и содержать в порядке комнату. Уборка и смена белья за хозяйкой. Мне показали все необходимые помещения вплоть до кухни и кладовки. Хозяйка, хоть и не верила, что я сам буду что-то готовить, но, если такое желание у меня вдруг появится, я могу смело использовать всю необходимую утварь.

— Самой-то мне частенько некогда бывает. Я же и больных дома принимать господину знахарю помогаю, и в больнице нашей дежурю. Иной день отвару с куском варёного мяса и хлебом съем — вот и вся пища. Или в трактире неподалёку. Готовят там не очень, но не отравишься, — поведала тётушка Матрида, когда всё показала. — А на Герболио ты не серчай. Уж такой он есть. Кабы гордыню ты свою выказал да петушиться с ним начал, он бы вежливо извинился и предложил обратно ехать, откуда прибыл. Ни за что учить не стал бы. Сколько уж таких бывало. И кричали на него, и жаловались, и даже с кулаками иной раз лезли. Но и он непрост — постоять за себя может. В рейды вон с егерями частенько ходит. Если не занравился кто, нипочём терпеть не будет. Ну а уж если занравился, то сам спать не будет, а чему нужным считает, всему научит. А ты ему, видать, сразу занравился.

— Это почему же? — вспомнил я тон нашего разговора со знахарем.