Будь здоров

Я вспомнил направление связи со Свентой, хорошенько подумал и пришел к выводу, что по туннелям и лазам я умудрился пересечь горы и попасть в королевство Лопер. Главное — свою принадлежность к элморцам и целителям мне необходимо держать в секрете, иначе убьют на всякий случай, как шпиона, прикопают или камнями завалят, и никто никогда не узнает, что со мной приключилось. Горы умеют хранить тайны. Это и многое другое я за время блужданий понимать научился.

На лоперском я говорил, спасибо Герболио, свободно. Кулинарию более-менее знал и лоперскую кухню, спасибо Свента, тоже. Алониус, насколько я помнил из уроков в схоле, имя достаточно здесь распространенное и всегда можно сказать, что я не тот Алониус, которого они знают, а совсем даже наоборот. Еще я помнил, что данное общество было насквозь сословное. Дворянин — это все. Простолюдин — ничто. Тем не менее, некоторые сословия, как, например, ремесленники, наемные солдаты и торговцы, пользовались некоторыми привилегиями. По закону их уже нельзя было безнаказанно избить, убить или продать. Они могли свободно перемещаться по стране и продавать свои услуги всем желающим. Я, решив принять это имя, становился кем-то вроде ремесленника, наемника и торговца одновременно, так как имел право производить и продавать свою продукцию. При этом мог и по найму работать, как этот покойный бедняга.

Аккуратно свернув пергамент, я снова положил его в сумку и нашел заначку покойного повара — лепешку. Сухую и твердую как камень. Но это был первый кусок настоящего хлеба, который попался мне за, Боги знают, сколько недель и я обрадовался ей как самому изысканному деликатесу. Очень правильно сказал один философ: «Лучшая приправа — это голод».

Переодевшись в чистую одежду повара, я было собрался по привычке выбросить ветошь, которая осталась от моей последней мантии, но вспомнив, свою глупость в пещерах, запасливо решил оставить самый приличный кусочек на заплатки. Волею Богов таковым, то есть меньше всего изодранным, оказался лоскут с эмблемой лекаря. На грязном с въевшейся каменной пылью лоскутке отчетливо была видна зеленая змейка, свернувшаяся в кольцо, толи кусающая свой хвост, толи положившая на него голову, большая красная капля крови внутри кольца и в центре капли маленький белый огонек травника.

Сам я был исцарапан, весь в синяках и ссадинах, грязен как обитатель свалки. Да простят меня приличия, но помыться здесь было просто негде. Изредка попадались роднички, бьющие из скал, тогда я мог вволю напиться и кое-как умыться-подмыться, но чтобы окунуться целиком и хорошенько продраить себя — это было совершенно невозможно. Исцеление мелких болячек оставил на потом, когда вернуться силы, а пока они не мешают, и я не буду их тревожить. Так я решил и продолжил свой путь.

На следующий день достиг широкой тропы, которой, похоже, активно пользовались, и направился по ней вниз в надежде, что это направление выведет меня на более ровное пространство. Шел не спеша, пошатываясь, но упорно и безостановочно. Через несколько часов меня догнал отряд, сопровождающий карету с графским гербом и несколько фур. Воинов, навскидку, было четыре десятка, и среди них выделялся настоящий вельможа, столь высокомерно презрителен был его взгляд и богата одежда.

Придержав коней возле моей скромной персоны, вельможа поморщился и надменно спросил.

— Кто таков?

— Меня зовут Алониус, ваша милость, — вовремя вспомнив, что здесь я не барон, смиренно поклонился вельможе и продолжил, — Был нанят их милостью бароном Тобиусом фро Гормин служить поваром.

— А здесь что делаешь? — подозрительно спросил граф.

— Отряд их милости побило камнепадом. Я чудом спасся. Потом блуждал в горах, пока не вышел на эту тропу. Я много дней не ел, ваша милость.

— Вот как? — и повернувшись, по-видимому, к капитану своей охраны, сказал, — Так вот почему он не прибыл. А мы думали — струсил, — и вдруг приказал, — Обыскать.

Двое воинов спешились и подошли ко мне. Один стал рыться в сумке, другой небрежно меня охлопал, отобрал кинжал и передал его графу. Тот брезгливо поглядев на грязные ножны и простую рукоятку, брать его отказался.

— Придержи пока у себя. Что там, Фрабус? — он повернул голову к тому, кто копался в моей — вот уже и моей вздохнул я про себя — сумке.

Воин, которому надоело копаться в тряпье, просто высыпал прямо на дорогу содержимое сумки, поворошил носком сапога нижнее белье, подобрал пергамент и протянул его графу.

— Прочти сам, что там, — отказался брать документ вельможа.

— Я не грамотен, ваша милость, — ответил солдат.

— Тогда ты, капитан, — правильно я догадался, что это капитан.

— Здесь сказано, — быстро пробежав глазами текст, ответил начальник охраны, — Что барон Тобиус действительно договорился с неким поваром Алониусом об обслуживании его и его отряда на время пути в горах. За половину серебряной марки в день.

— Ваша милость, смотрите! — вскричал вдруг солдат. Он показывал графу кусок моей мантии с эмблемой.