Будь здоров

Мне даже стало немного неудобно — обманул детей, великовозрастный шалопай. И как теперь быть? Не признаваться же, кто был в роли старца. Помидорами гнилыми закидают. Даже здесь найдут эти самые томаты, непременно гнилые, и закидают. Тут что дети, что взрослые. Все одинаково не любят тех, кто их сказку разрушает. Ладно, пора за дело, ради которого старец явил нам свой лик.

Нашел лучом капитана преследователей, оставшегося с десятком воинов ожидать результатов разведки. Значит, всего три десятка за нами направили. Это хорошо. Подозревали бы во мне целителя…, может, и вовсе никого не направили бы. Вот такой парадокс.

Для пущего эффекта я взметнул с пола пыль, в ней сформировал структуру старца и активировал. Эффект был потрясающий — такого успеха и Вителлина не добивалась. Весь десяток во главе с капитаном застыл статуями, вытаращив глаза.

Я погрозил им пальцем и сурово произнес.

— За неправым делом пошли вы сюда. Горы не примут вас. Сегодня вы все здесь чужие. Уходите, пока целы. Вот ваш путь.

Указал направление назад к замку, затем также оставил на стене руку с перстом и ушел в стену прохода. Рассеяв узор, остался немного понаблюдать.

Побагровевший десятник, несколько раз открыв и закрыв рот, голосом полузадушенного петуха просипел.

— Что это было, ваша милость?

Тот все еще в ступоре продолжал остановившимся взглядом изучать участок стены, где исчез горный старец.

— Это был горный старец?! — проявил настойчивость десятник, — Что делать будем?

Капитан очнулся, безумным взглядом посмотрел на солдат и тихо забормотал.

— Уходить…, надо уходить…, горный старец…, мы все погибнем, если не послушаемся…

Он несколько раз глубоко вздохнул, с силой потер ладонями лицо и более твердо сказал.

— Ждем десятки из разведки и немедленно уходим. Считаю обрывок платья графини с кровью достаточным свидетельством ее смерти под завалом. Всем все ясно?… Или хотите продолжить погоню… после всего?

Десяток дружно и как-то испуганно замотал головами.

— Все ясно, господин капитан. Все видели, как графиня погибла под завалом, — и он так грозно посмотрел на подчиненных, что те тут же уверились — так оно все и было. Прямо на их глазах. Вот еще бы чуть-чуть… даже кусок платья оторвали. Эх, если бы не обвал…

Меня восхитил этот воин. Ему явно было страшно, но он не побежал впереди всех в безопасное место. Не бросил своих подчиненных. Я запомнил характерные особенности его узора — теперь смогу его найти, где бы он ни был. Может, пересекутся еще наши пути-дорожки.

Вдруг где-то далеко в горах что-то пророкотало — мне показалось, весело и добродушно, а вот солдатам, скорее всего, несколько иначе. Они одновременно все присели и настороженно заоглядывались.

— Ваша милость, может быть, пойдем потихоньку? Оставим здесь кого, предупредить чтоб, и пойдем? — не выдержали нервы у десятника.

— Нет, — твердо сказал капитан. Побледнел, как смерть, но остался непреклонен, — Дождемся здесь.

Дальше я наблюдать не стал. Нашей группе тоже пора было двигаться. В течение последующих суток я поглядывал назад, но погони больше не видел.

Мы шли внутри Грассерских гор уже четверо суток. В эту ночь я как обычно связался с женой, выяснил, что дома все хорошо, вот только жалко свекровь — на ней лица нет. Все переживает гибель сына, а поверить снам невестки, что он жив, никак не может. Я со своей стороны заверил, что со мной все в порядке, еды хватает, а каждый день приближает нашу встречу. Закончив разговор, собрался перейти к тренировкам с шаром Финь Ю, но неожиданно отчетливо ощутил зов. Это был не звук, а чувство, что кто-то во мне нуждается. Скорее это было приглашение-просьба, а не требование. Я решил откликнуться и не стал сопротивляться, когда меня слегка потянуло к источнику этого чувства.

На миг в глазах потемнело, и тут я увидел вход в знакомый лабиринт. Надпись «Если ты войдешь, то должен будешь пройти лабиринт до конца или погибнуть…» тоже никуда не делась. Мне что, опять надо пройти его? Зачем? Ладно, если надо так надо. Дело знакомое, а монстры уже почти как родные — скоро, глядишь, скучать буду, если не удастся по стенкам размазать сотню-другую. Но что-то было не так. Я огляделся, наконец, по сторонам и увидел, что не один. Оказывается позади меня стояла… Леси и круглыми от удивления глазами рассматривала вход. За суетой этих дней я так и не удосужился присмотреться к ней внимательно. А она была премилая девушка — невысокого роста, круглолицая, улыбчивая с добрыми карими глазами и волосами цвета осени, всегда заплетенными в косу. Фигура не сказать, чтобы стройная, но и на пышку тоже не тянула. Короче, она производила впечатление милой и доброй девушки. Что-то в чертах ее лица напомнило мне графа, но так мимолетно, что утверждать определенно было невозможно.