Будь здоров

— Тебя!.. И ее!!

— Да, послушай же, наконец! Я поклялся графу! Что мне оставалось делать?

— Что делать?… Ты охмурить его дочку поклялся?!.. Я так и знала! — продолжая яростно вырываться из моих объятий, прорычала жена, — Шашни, с кем попало, заводишь, кот похотливый! а мне: успокойся?!

Я перестал удерживать Свенту. Отступил на шаг и, глядя прямо в яростно сверкающие изумрудные — любимые — глаза, ровно произнес.

— Я. Ни с кем. Шашни. Не. Заводил. Оправдываться мне не в чем.

— Хорошо! — сдерживая бурное дыхание, разрешила жена, — Рассказывай.

Я рассказал еще раз во всех подробностях: как встретил отряд графа; исцелил его воинов и дочь; как граф обещал мне за это проводить в Элморию, но на замок напали, и нам пришлось уходить через пещеры; как Олисия строила планы насчет моей женитьбы; как не верила ни одному моему слову…

— И что? Ты с ней совсем не…? — все еще подозрительно спросила Свента.

— Чем хочешь, поклянусь!

— «Не клянись ни матерью, ни отцом, ни хлебом…, а пусть слово твое будет да — да, нет — нет» — процитировала мне известное изречение жена.

— Нет, — твердо сказал я. — Ни с кем и ничего.

— Хорошо. Но курице этой я сейчас мигом порядок в прическе наведу! — угрожающе сказала Свента, схватилась за рукоять кинжала и устремилась к двери — едва успел перехватить.

— Жаль, что ты не прихватила то кремовое платье.

— Какое платье? Зачем не прихватила? Почему платье? — она остановилась, недоумевая, и вопросительно посмотрела на меня. Это мне и надо было. Теперь осталось развить успех — еще не хватало, чтобы женушка покалечила исцеленную.

— Ну, как же? — с деланным недоумением ответил я. — Самое страшное оружие женщины — красота. И ты им великолепно владеешь…, — потом искренне добавил, — Лучше всех в мире. А Олисия, кстати, обожает, когда в ресторане все мужчины смотрят исключительно на нее, знаками внимания одаривают, по вечерам на танец приглашают… Сейчас, правда, еще утро, но…

Свента с минуту задумчиво постояла, кивнула и деловито спросила.

— Где здесь ванна? Кремовое я не прихватила, но есть бирюзовое. Распорядись пока, чтобы сюда доставили мой багаж. В нем, кстати, новая одежда и для тебя припасена. Так что, умывайся и тоже одевайся.

Через сорок минут мы были готовы… к бою. Свента надела длинное приталенное платье; соорудила на голове красивую прическу; надела брачный браслет, сережки с бирюзой, перстень с изумрудом и подаренный мной кулон-доспех. Выглядела она в потоке света Солано, льющегося в окно, просто изумительно. Я тоже щеголял в новом камзоле, крахмальной белой рубахе и брюках… бирюзового цвета. Чем еще хороши безобъемные сумки — вещи, в нее положенные, не комкаются, не мнутся, а лежат, будто каждая в своей ячейке. Выходя из комнаты, я отметил отсутствие привычной пары егерей на скамеечке неподалеку от порога.

В ресторан мы вошли в тот момент, когда там находилась большая часть местного высшего света: офицеры, торговцы, чиновники и зажиточные ремесленники. В будние дни все эти достойнейшие люди предпочитали завтракать и ужинать в ресторане, приобщаясь к высокому искусству затейника-повара. Графиня, как всегда, сидела боком к входу и окруженная группой ловеласов делала вид, что завтракает. Как раз в этот момент Олисия отвернулась от двери, слушая комплименты лейтенанта егерей. Он, распушив павлиний хвост, не утруждал себя придумыванием новых образов и сравнений, целиком заимствуя готовые из книги «Куртуазные комплименты и высказывания, угодные благородным дамам во время светской беседы». В свое время пролистал и я этот опус: «Ваши длинные ресницы щекочут мое сердце»; «Ваши кудри напоминают мне волны морские» и так далее. Олисия с готовностью кокетливо хихикала и жеманно поводила плечами — видимо, так, по ее мнению, следует вести себя благородной девушке в обществе кавалера.

Лейтенант мельком поднял глаза на вход, да так и застыл на полуслове. Взгляд его словно намертво прибили к дверям. Очень быстро в зале установилась тишина. Лица некоторых присутствующих мужчин помоложе выражали тоже, что и у Сена на визиты Свенты в нашу комнату в общежитии. Сейчас и здесь, пусть на время, но каждый из них стал немного Сеном — восторженным почитателем богини Свентанианы. Когда хотела — жена умела произвести нужное впечатление.

Мы постояли на пороге, затем, оглядев зал, прошли в сопровождении засуетившегося метрдотеля к свободному столику. Прежде чем присесть на предупредительно отодвинутые стулья я объявил.

— Господа и дамы. Вы все знаете меня. Я временно замещаю господина травника в вашей больнице. А теперь позвольте представить вам мою жену — леди Свентаниану деи Брасеро, младшую дочь герцога деи Маринаро. Она прибыла сегодня утром, дабы сколь возможно сократить время нашей разлуки.