Будь здоров

Несколько секунд продлилась звенящая тишина, которая нарушилась всхлипами-вздохами и всеобщим шевелением.

– Алониус, вы видели? – первой пришла в себя Леси.

– Да, видел.

– А это… правда… был горный старец? Сам?.. – запинаясь, спросил Протис.

– Я видел то же, что и вы… не знаю, – ничуть не покривил я душой.

Ведь действительно видел. Правда, с другого ракурса.

– Это был старец! – восторженно воскликнула Олисия, подбежала к стенке и погладила отпечаток. – Смотрите! Вот его рука. А какая внутри гладкая. Как стекло.

Мне даже стало немного неудобно – обманул детей, великовозрастный шалопай. И как теперь быть? Не признаваться же, кто выступал в роли старца. Помидорами гнилыми закидают. Даже здесь найдут эти самые томаты, непременно гнилые, и закидают. Тут что дети, что взрослые. Все одинаково не любят тех, кто разрушает их сказку. Ладно, пора за дело, ради которого старец явил нам свой лик.

Я нашёл лучом капитана преследователей, оставшегося с десятком воинов ожидать результатов разведки. Значит, всего три десятка за нами направили. Это хорошо. Подозревали бы во мне целителя, может, и вовсе никого не направили бы. Вот такой парадокс.

Для пущего эффекта я взметнул с пола пыль, в ней сформировал структуру старца и активировал. Воздействие было потрясающим – такого успеха и Вителлина не добивалась. Весь десяток во главе с капитаном застыл статуями, вытаращив глаза.

Я погрозил им пальцем и сурово произнёс:

– За неправым делом пошли вы сюда. Горы не примут вас. Сегодня вы все здесь чужие. Уходите, пока целы. Вот ваш путь. – И указал направление обратно к замку, затем также оставил на стене руку с перстом и ушёл в стену туннеля.

Рассеяв узор, я остался немного понаблюдать за происходящим.

Побагровевший десятник, несколько раз открыв и закрыв рот, голосом полузадушенного петуха просипел:

– Что это было, ваша милость?

Тот, всё ещё в ступоре, продолжал остановившимся взглядом изучать участок стены, где исчез горный старец.

– Это был горный старец?! – проявил настойчивость десятник. – Что делать будем?

Капитан очнулся, безумным взглядом посмотрел на солдат и тихо забормотал:

– Уходить… надо уходить… горный старец… мы все погибнем, если не послушаемся…

Он несколько раз глубоко вздохнул, с силой потёр ладонями лицо и более твёрдо сказал:

– Ждем людей из разведки и немедленно уходим. Считаю обрывок платья графини с кровью достаточным свидетельством её смерти под завалом. Всем всё ясно? Или хотите продолжить погоню… после всего?

Десяток воинов дружно и как-то испуганно замотал головами.

– Всё ясно, господин капитан. Все видели, как графиня погибла под завалом.

Капитан так грозно посмотрел на подчиненных, что те тут же уверились – так оно и было, прямо на их глазах. Вот ещё бы чуть-чуть… даже кусок платья оторвали. Эх, если бы не обвал…

Меня восхитил этот воин. Ему явно было страшно, но он не побежал впереди всех в безопасное место. Не бросил своих подчиненных. Я запомнил характерные особенности его узора – теперь смогу его найти, где бы он ни был. Может, пересекутся ещё наши пути-дорожки.

Вдруг где-то далеко в горах что-то пророкотало – мне показалось, весело и добродушно, а вот солдатам скорее всего показалось иначе. Они все одновременно присели и настороженно заоглядывались.

– Ваша милость, может быть, пойдём потихоньку? Оставим здесь кого, предупредить чтоб, и пойдём? – не выдержали нервы у десятника.

– Нет, – твёрдо сказал капитан. Побледнел как смерть, но остался непреклонен. – Дождемся здесь.

Дальше я наблюдать не стал. Нашей группе тоже пора было двигаться. В течение последующих суток я поглядывал назад, но погони больше не видел.

Мы шли внутри Грассерских гор уже четверо суток. В эту ночь я, как обычно, связался с женой, выяснил, что дома всё хорошо, вот только жалко свекровь – на ней лица нет. Всё переживает гибель сына, а поверить снам невестки, что он жив, никак не может. Я со своей стороны заверил, что со мной всё в порядке, еды хватает, а каждый день приближает нашу встречу. Закончив разговор, собрался перейти к тренировкам с шаром Финь Ю, но неожиданно отчётливо ощутил зов. Это был не звук, а чувство, что кто-то во мне нуждается. Скорее, это было приглашение-просьба, а не требование. Я решил откликнуться и не стал сопротивляться, когда меня слегка потянуло к источнику этого чувства.

На миг в глазах потемнело, и тут я увидел вход в знакомый лабиринт. Надпись: «Если войдешь, то должен будешь пройти лабиринт до конца или погибнуть…» тоже никуда не делась. Мне что, опять надо пройти его? Зачем? Ладно, если надо, так надо. Дело знакомое, а монстры уже почти как родные – скоро, глядишь, скучать буду, если не удастся по стенкам размазать сотню-другую. Но что-то было не так. Я огляделся наконец по сторонам и увидел, что не один.