Будда (2-е изд., испр.)

Опять возвращаться к мифологическому сознанию? И уверенным голосом объявлять, что спустившиеся с небес древнегреческие боги и богини с помощью индо-скифских племен дошли до Северной Индии, наполнили там свободой мятежные души, разожгли страсти и отправились обратно — к местам своего обиталища? А с ними в Индию пришли новые идеи? Наша безапелляционность будет тут же посрамлена. Один современный, ныне покойный, мудрец, произнеся любимый призыв, что делиться надо, обычно заканчивал его восклицанием: «Хотя всё намного сложнее!»

По своему опыту знаю: ветры перемен дуют с разных сторон и с разной силой. А еще существуют перекрестные ветры. Шумные и яростные, как появившиеся задолго до рождения Христа индийские бродячие философы-шраманы.

Во время встреч шраманов с народом Гаутама Будда обратил внимание, что люди, раскрыв от удивления рты, запоминали слова, не понимая их смысла. Когда же они шумной толпой направлялись к своим домам и хижинам, то повторяли запомнившиеся слова, словно в бреду или как заклинания. Может быть, их к этому приучили брахманы, знатоки Вед, умеющие прополаскивать в горле сочетания звуков таким образом, что невежественные слушатели от одного только этого журчания фонем впадали в транс. Он же пытался найти для каждой аудитории нужные слова, понятные образы и житейские примеры. Он предпочитал вести разговор, излагать основы своего учения на диалекте жителей той местности, где он проповедовал. Он никогда не подчеркивал перед собеседником своего превосходства, не «давил» ученостью, как представляли это спустя века, не имея в мыслях ничего дурного, некоторые последователи его учения. Формой его выступлений был диалог в форме вопросов и ответов, как в упанишадах или как у мудрецов Древней Греции.

Древние греки предложили миру две традиции в понимании судьбы человека в жизни посюсторонней и потусторонней — народную, гомеровскую и орфическую, более элитарную.

Первая традиция восходит непосредственно к легендарному древнегреческому поэту-сказителю Гомеру (VIII в. до н. э.) и его двум эпическим поэмам Илиаде и Одиссее. Вторая традиция идет от легендарного поэта и певца Орфея и связана с философскими идеями Пифагора и пифагорейцев, а также Платона и неоплатоников.

В гомеровской традиции боги, богини и люди существуют в разных мирах, как принц и нищий у Марка Твена, и иногда, случается, на короткий срок попадают на чужую территорию. Боги и богини пребывают в вечной роскоши, люди маются в отталкивающей бедности. Боги вечны, люди «краткожизненны». Люди живут слухами, подчинены судьбе, далеки от источников знаний, они марионетки в руках капризных и безнравственных богов и богинь. В гомеровском эпосе различаются душа, дух и ум. Ум бывает многохитростный, как у Одиссея, разумный, как у Телемаха, и даже неразумный, как у женихов Пенелопы. Дух есть у животных, людей и богов. Он представляет волевую часть сознания. Его посмертное бытие очень неопределенно. И наконец, душа словно разлита по всему телу. Благодаря душе оно существует и осознанно движется. По ту сторону жизни, в Аиде, Одиссей дает обещание «безжизненно веющим теням усопших»[188]. В гомеровской, народной мифологии идея о посмертном воздаянии предстает как предполагаемая возможность, а не как неумолимый нравственный закон.

Вот что пишет о духе и душе в трактовке Гомера русский писатель Викентий Викентьевич Вересаев (1867–1945):

«„Тимос“ (дух) — совокупность всех духовных свойств человека, „псюхе“ (душа) — это заключенная в человеке его тень, призрак, отлетающий после смерти человека в царство Аида, грустное подобие человека, лишенное жизненной силы, настолько лишенное, что, например, душа Патрокла, являвшаяся во сне Ахиллесу, способна выразить свою грусть от расставания с другом только писком»[189].

В гомеровской мифологии загробная жизнь намного хуже земной. Народный взгляд на этот и тот мир, бесспорно, далек от ведийских и брахманистских повествований о жизни людей, богов и о местах их обитания. Другое дело — орфическая традиция. Орфизм, мистическое учение в Древней Греции и Фракии, возник ориентировочно в VI веке до н. э., а может быть, и раньше. По крайней мере к VI веку до н. э. относят появление орфических гимнов.

К примеру, миф о поэте и певце Орфее. Сойдя в Аид за своей умершей от укусов змеи женой Эвридикой, Орфей укротил силой своего искусства трехголового пса Кербера, охраняющего выход из царства мертвых. Затем он исторг слезы у безжалостных богинь мести Эринний и растрогал дочь Деметры и Зевса Персефону, богиню плодородия и супругу Аида — бога подземного царства мертвых, которая вернула Орфею его жену. Другое дело, что певец тут же ее потерял, нарушив запрет Персефоны не оглядываться на идущую за ним Эвридику. С той поры он жил в уединении, вдали от людей. Финал его жизни печален. Орфея растерзали менады, спутницы и почитательницы Диониса, бога виноделия, производительных сил природы, вдохновения и религиозного экстаза.