Будда (2-е изд., испр.)

То, чего добивались британцы в Индии, не совмещалось с добродетелью — это невозможно было скрыть. Насаждаемый протестантизм воспринимался индусами и мусульманами как грубое и бесстыдное посягательство на их верования. У индийцев копились обиды на британцев, а британцы постоянно ужесточали свои требования к индийцам. И это несмотря на то, что у небольшой части британцев появлялись дети от индийских женщин. Как оказалось, соединение в любовном экстазе двух полов из разных цивилизаций ничего не решает, а создает только новые проблемы.

В Индии возникла еще одна смешанная этническая группа — англо-индийцы, — занявшая низкое место в кастовой иерархии. Индийцы испытывали к ним презрение, как к пособникам колонизаторов и предателям. Англичане также не считали их равными себе и уж точно не относили к числу своих соотечественников. Более того, почему-то видели в них наибольшую угрозу для существования Британской империи.

Одним махом разрушить стену между Востоком и Западом и избавить людей от национальных и расовых предрассудков еще никому не удавалось.

Сколько бы ни возмущались британцы индийцами, как бы ни посмеивались над ними, чувство надвигающейся смертельной опасности мало кто из них в те годы испытывал.

И вдруг неожиданно грянула буря — Сипайское восстание 1857–1859 годов, известное в Англии как Великий мятеж (Great Mutiny).

Воспоминания нередко возникают сами по себе и назойливо возвращают в прошлое, чаще всего — помимо нашей воли.

Александр Каннингем ехал в кебе к воротам Букингемского дворца и думал, что не по его вине произошли в Индии те безобразия, в которых он, благодаря Провидению, не принимал непосредственного участия. Его вообще в то время не было в Индии, он служил в Бирме.

Минуло больше тридцати лет после подавления Сипайского восстания 1857–1859 годов. Из памяти Александра Каннингема еще не стерлись рассказы его сослуживцев о пережитых ужасах, словно воскресших из далеких и темных эпох человеческой истории. Из того, казалось, навсегда забытого времени, когда всеобщее озверение превращалось в норму поведения, а проявление сострадания к врагам воспринималось соплеменниками как повреждение рассудком, как чувство, чреватое гибелью племени, к которому принадлежишь. Недаром ведь умная и просвещенная королева Виктория осуждала зверства с обеих сторон и никого не оправдывала. Более того, она обратилась к лорду Чарлзу Джону Каннингу, тогда еще генерал-губернатору, с повелением не превращать установление порядка в Индии в кровавую бойню и уничтожение индийского народа.

Да и как можно было объяснить цивилизованным людям убийство всех, кто попадался на глаза британским солдатам и офицерам? Они не щадили ни стариков, ни женщин, ни детей. И уж совсем не по-христиански было бы приветствовать изобретенную британцами такую форму убийства мятежников, как привязывание их к жерлам пушек и разрывание выстрелом на части. В православной России подобные новости из Индии приводили публику в шок и повсеместно осуждались. Художник Василий Верещагин даже написал картину «Расстрел сипаев пушками в ходе подавления восстания в Индии», которую впоследствии англичане выкупили и уничтожили.

Наряду с этим западный мир потрясли убийства сипаями-индусами женщин и детей британских офицеров и чиновников на глазах их мужей и отцов. Эти расправы отличались особой злобой, изощренным садизмом и средневековыми методами казни. В те времена на подобную свирепую месть сипаев-индусов вдохновлял культ Шакти, жены бога Шивы. Примером для подражания становились два ее воплощения, две богини-мстительницы — десятирукая, сопровождаемая львом Дурга, и четырехрукая, трехглазая темно-синяя Кали с поясом из человеческих рук и украшенная своеобразным ожерельем — гирляндой черепов. Что вытворяли эти малопривлекательные манифестации богини Шакти в отношении своих врагов — лучше не пересказывать. Все их устрашающие отмщения и сегодня можно увидеть на внутренних стенах шиваитских храмов.

Я рассказал эти истории без особых подробностей не для осуждения восставших против британцев сипаев. Когда праведная ярость охватывает запуганных и доведенных до отчаяния людей, они, разумеется, не похожи на доброго самаритянина. Колониальная власть британцев в Индии отличалась наглостью, жестокостью и беззастенчивым грабежом. За все время их владычества погибло не менее тридцати миллионов индийцев, большей частью от голода.