Будда (2-е изд., испр.)

В эпоху Вед распространенной аскезой было долгое стояние в пустыне или на вершине скалы под палящими лучами солнца. Стояли аскеты, как правило, на одной ноге и по нескольку дней. Это в реальной жизни, а в древних индийских преданиях — не меньше тысячи лет, а бывало и больше. Или же растапливали седалищем, находясь в позе йога, снег на вершине горы. В священных преданиях рассказывается и о других невероятных аскетических подвигах. Все эти подвиги совершались ради того, чтобы взять верх над людьми, социальным положением их превосходящими, и даже стать равными богам. Адренолин в их крови уже от одной этой мысли увеличивался во много раз.

Чем только не спасались боги, чтобы унять аскетический пыл полезших на их небо в состоянии аффекта смертных, к тому же неведомо что о себе возомнивших.

В ведийскую эпоху радикальным средством «обесточивания» энергии аскетов считалась молодая красивая женщина из небесных куртизанок. Ведь в крови «ходячих трупов» не только был высокий адреналин, но и тестостерон зашкаливал. Боги неоднократно жертвовали своими сожительницами, обворожительными апсарами, — только бы вернуть заносчивых и обнаглевших аскетов на землю в прямом и переносном смыслах. Не брезговали в сложных для себя ситуациях выступать в роли обычных сутенеров. Обольщение всегда срабатывало. Согрешившие аскеты вмиг превращались в обыкновенных старых, замшелых и сварливых обывателей. Понятно, что апсары сразу исчезали, словно они вообще не появлялись.

И все-таки со времен Вед и до настоящего момента в Индии нет никого авторитетнее и загадочнее аскетов. Я имею в виду не многочисленных попрошаек, покуривающих коноплю и заискивающе заглядывающих в глаза прохожим. Подобные персонажи обычно в большом количестве облепляют святые места индуизма. Я стал свидетелем того, как один из таких обкуренных сиддхи с выпавшим изо рта, как у висельника, языком в течение получаса театрально висел вниз головой, зацепившись одной ногой за огромный крюк под крышей своего открытого всем ветрам жилища.

Это шоу для туристов я увидел в долине Куллу, у горячих источников на окраине города Манали, где когда-то, согласно преданию, был ашрам (в Древней Индии обитель мудрецов и отшельников) святого риши Васиштхи — учителя бога Рамы. В нескольких километрах от этого места находится гималайская усадьба другого риши — нашего соотечественника Николая Константиновича Рериха (1874–1947).

Получается, что перевелись в наши дни настоящие аскеты — подвижники и народные заступники времен Будды Шакьямуни. Те самые «чудики», кто добровольно отрекался от телесной природы и уходил в самосозерцание на голодный желудок, как в России уходят в запой? Отвечу со всей откровенностью, усовестившись своей критики несчастного лицедея-наркомана, избравшего себе ашрам у горячих источников: «Ничего подобного! Остались еще в современной Индии настоящие мастера аскетического дела, не хуже прежних!»

Да и стоит ли осуждать нынешних сиддхи, кто, подвергнув себя суровым ограничениям, хочет получить пусть не славу, но хотя бы известность в родных местах. Ведь только в этом случае у них будут постоянная крыша над головой и щедрая милостыня.

Я вспоминаю незабываемую встречу в октябре 1989 года с мудрым индийским старцем в его ашраме на берегу озера Ренука в предгорье Гималаев. В то время в СССР шла приблизительно такая же, как во времена Будды, духовная перестройка. Попал я в это место не случайно, а был привезен моими друзьями, известным профессором Двивендром Каушиком и сотрудником Культурного центра при нашем посольстве Владимиром Акинфиевым для знакомства с известным в этих краях духовным учителем, ведшим уединенную жизнь аскета в окружении двух учеников.

Я знал, что отшельнический образ жизни замыкает человека на самого себя. Отстранившись от всего мирского, став самодостаточным и независимым от кого-либо, аскет настолько основательно преобразует свое тело и сознание, что его внешнее и внутреннее отличие от остальных людей становится очевидным. Духовно-экстатический «верх» одерживает победу над материально-телесным «низом».

Все это общеизвестные истины. Но есть что-то другое, непредвиденное и неожиданное, возникающее из, казалось бы, омертвелого тела и не реагирующего на внешние раздражители сознания. Это «что-то» — неуничтожимость красоты и тождественность сущего в Атмане и Брахмане, неожиданно проявляющиеся в том, что находится на грани между жизнью и смертью. Так уж устроена природа. Даже на гималайских каменистых высотах более пяти тысяч метров расцветают неповторимой красоты, высокие фиолетовые маки с широкими лепестками. И это при сильном ветре и низких температурах.