Будда

Оказалось, что по поручению брахмана Поккхарасади Амбаттха недавно побывал в Капилавасту и оказался на собрании жителей города. Вероятно, в работе собрания был объявлен перерыв, и сидевшие на высоких лавках взрослые шакьи и их юные сыновья, не обращая внимания на чужого человека, шумно общались друг с другом. Смеялись, толкались в шутку локтями, словом, как могли, расслаблялись после обсуждения какой-то сложной проблемы. К тому же никто даже не предложил Амбаттхе присесть. Ученик брахмана Поккхарасади счел такое поведение шакьев неприличным и дерзким по отношению к нему самому и ко всем брахманам.

Ответ Гаутамы Будды на высказанные Амбаттхой обиды был краток и опирался на наблюдение из жизни природы: «Даже перепелка, Амбаттха, маленькая птичка, и та щебечет, как хочет, в своем гнезде»[421] (пер. с пали А. Я. Сыркина).

Здесь подходим к самому главному, ради чего написана эта сутра, — к происхождению рода Амбаттхи и Гаутамы Будды. Одаренный редкой проницательностью, Первоучитель понял, что вся аргументация его оппонента зиждется на одном утверждении — на априорном превосходстве брахманов над всеми другими варнами. Чтобы получить доступ к сердцу Амбаттхи, необходимо было взять под сомнение его брахманское происхождение. Может быть, тогда до него дошло бы, что высокомерие брахманов ни на чем не основано. Оно всего лишь мертворожденное детище неразвитого и темного ума.

Тут я подхожу к центральному эпизоду в разговоре Гаутамы Будды с Амбаттхой. Первоучитель спросил юношу, из какого он рода. Тот с гордостью ответил, что происходит из благородного рода Канхаяна. (Этот ответ послужил возвращением к исходному пункту в легенде, которую я изложил на предыдущих страницах, — о царском происхождении шакьев.)

Обратимся к речи Гаутамы Будды в Амбаттха-сутте (сутре): «Если можно вспомнить, Амбаттха, с самого начала твое происхождение по матери и отцу, то оказывается, что сакья — дети господ, а ты — сын рабыни сакьев, ведь сакьи, Амбаттха, считают своим предком царя Оккаку. Когда-то давно, Амбатгха, царь Оккака, желая передать царство своей любимой и дорогой первой супруге, побудил оставить страну старших сыновей Оккамукху, Каранду, Хиттхиния, Синипуру. Оставив страну, они нашли прибежище на склонах Гималаев на берегу лотосного пруда, в большой роще деревьев сака. Из боязни нарушить чистоту рода они вступили в сожительство со своими сестрами. (…) И вот с тех пор, Амбаттха, они известны как сакьи. (…) А у царя Оккаки, Амбаттха, была рабыня по имени Диса. Она родила черного ребенка. Едва родившись, Канха заговорил: “Омой меня, мама, искупай меня, мама, освободи меня, мама, от нечистоты, я принесу вам пользу”. И вот, подобно тому, Амбаттха, как люди называют теперь демонов демонами, так же точно, Амбаттха, люди называли в то время демонов “черными”. И вот с тех пор, Амбаттха, его потомки известны как род Канхаяна. Итак, Амбаттха, если вспомнить с самого начала твое происхождение по матери и отцу, то оказывается, что сакьи — дети господ, а ты — сын рабыни сакьев» (пер. с пали А. Я. Сыркина).

Стоит еще добавить, что Гаутама Будда спросил без всяких обиняков Амбаттху, не слышал ли он из разговора старших, престарелых брахманов, наставников его наставников, откуда происходит род Канхаяна и кто предок рода Канхаяна. Задавая этот вопрос, Первоучитель окончательно загоняет Амбаттху в западню.

История о низком происхождении Амбаттхи всполошила монахов. Они встали на защиту незваного гостя и ожидали от него немедленного опровержения сказанного Первоучителем. Короче говоря, они верили, что юноша найдет весомые контраргументы для опровержения ложных слухов о своем низком происхождении. Три раза монахи обращались к искусному в речах юному Амбаттхе с просьбой честно ответить: ошибается Гаутама Будда или нет. Если же Амбаттха уйдет в гордом молчании, говорили они, то ему не поздоровится — его голова расколется на семь частей от горящей и сверкающей, как молния, булавы якши Ваджрапани. Несмотря на эту угрозу и призывы монахов прояснить истину, юноша стоял, наклонив голову и не проронив ни слова, до тех пор, пока над его головой действительно не появился со своей булавой грозный воин Ваджрапани — охранитель Будды и воплощение его могущества.

Дойдя до этого места в Амбаттха-сутте, понимаешь, как быстро эволюционировало учение Гаутамы Будды после его ухода в Паринирвану. Силы слова для его последователей оказалось недостаточно, потребовались более устрашающие средства принуждения к правде и добру.

Булава, естественно, подействовала на Амбаттху, и он немедленно подтвердил правдивость слов Первоучителя, припал к его стопам и признал себя человеком «подлого» происхождения. Интересно отметить, что молодые монахи, многие из которых были из брахманов, после такого признания почувствовали себя оскорбленными в лучших чувствах и набросились на своего сверстника с упреками и оскорблениями.