Будда и Моисей

Где-то растёт моя дочь, которую я ни разу не видел в глаза, но которая каким-то образом является мной в другой изменении, и она чувствует то же самое, что и я, и мы связаны с ней кровными узами, и если у неё будут дети и потомки, я тоже буду присутствовать в них. Поэтому мне так дорога эта женщина, которая лежит рядом со мной, полуобнажённая и прекрасная, потому что она является для меня Вселенной, через которую я могу проявиться и потом проявляться ещё тысячи и тысячи раз, и которая, также как и я, связана с прошлым и будущем. И нигде не обрывается эта связь. Потому что в это Вселенной есть живой свет, который формирует каждый раз нашу душу, и заполняет её собой. И вы в нём перерождаемся каждый раз человеком, птицей или животным. Мы становимся цветами, кустами, деревьями, странствуем в необозримом мире, заполняя всё жизнью. Тысячи раз умираем и тысячи раз рождаемся. Наша единая и единственная душа постоянно путешествует по свету, меняясь и перевоплощаясь. С ней мы плаваем, летаем, бегаем и ползаем, проникая во все уголки мира. Мы, обладая этим светом и этой летучей субстанцией, называемой душой, связаны с единым и вечным, с тем, что является в нашем представлении Богом. Мы сами являемся этим Богом, потому что мы владеем этим миром, являясь его частичкой и постоянно наличествуя в нём. Мы умираем и тут же воскресаем, мы постоянно проходим через эту воронку, напитываясь её энергией. Мы постоянно входим и выходим в этот мир через неё, но обретая каждый раз новую форму, мы отделяемся от этого света и используем только ту энергию, которую получили от рождения. И нам не понятно многое в этом мире, особенно те вещи и существа, которые также, как и мы, получают свою форму. Мы теряем связь с этим первоистоком и строим догадки о том, что может выйти из этой воронки, которая связана, каким-то образом с Сокровищницей Вселенной. И те огромные деревья, которые последние время начинаю исторгать из себя эту живую энергию, принимающую разные формы, нас заставляют задуматься, на какие чудеса способна ещё природа, которую мы совсем не знаем, потеряв с нею связь.

Тут я проснулся. Брезжил рассвет. В спальне ещё по углам прятались ночные тени. Голова Натали лежала у меня на плече. Я осторожно, чтоб её не разбудить, высвободил руку и опустил её голову на подушку. Затем я бесшумно встал с постели, быстро оделся и выскользнул из гостевого домика, чтобы не компрометировать свою возлюбленную.

Но тут я увидел монахов, сидящих в позе лотоса на веранде их хижины. Они сосредоточенно медитировали. На всякий случай я им поклонился. Возможно, что они меня заметили. Я прошёл к своей хижине и привёл себя в порядок.

Через некоторое время появился отец Гонгэ. Услышав его голос, я вышел к монахам. Он говорил им:

– Я договорился с одним судовладельцем, он возьмёт вас на борт своей шхуны и высадит близ Ибусуки. Сегодня утром капитан Тако направляется с грузом в Кагосима. Так что не теряйте времени, быстро собирайтесь и ступайте в порт Оцу-минато.

Увидев меня, он обратился и ко мне:

– Вы тоже можете с ними ехать и взять с собой американку. Завтрак я вам уже приготовил.

Гонгэ положил на пол веранды четыре коробочки бэнто – завтраки, завёрнутые в платок фуросики.

– Это всё, что я могу вам дать, – добавил он посмотрев на монахов, а потом на меня. – Если уж вы отправляетесь в дорогу, то вам придётся жить подаянием, как и полагается странствующим монахам, и заботиться о себе самим. Желаю вам благополучно вернуться ко мне. Буду молиться за вас.

– Учитель, – сказал, виновато опустив голову Мосэ, – простите, что из-за моей прихоти мы покидаем вас.

Отец Гонгэ улыбнулся и сказал:

– Если твоему желанию познания не дать свободу, то, я чувствую, оно сорвёт с фундамента весь этот храм.

– Что вы такое говорите?! – воскликнул, испугавшись, Мосэ.