Будда и Моисей

– Ты помнишь слова Осио Тюсая, который жил почти двести лет назад, из его «Записок о глубинах чистой души» – «Сэнсин дото ки»? Так вот, он говорит следующее: «Путь – это одна Великая Пустота. Поэтому, постигая науки, мы возвращаемся к Великой Пустоте, там кончаются людские деяния. Тот, кто хочет вернуться к духу Великой Пустоты, должен усердно постигать своё врождённое знание».

Хотокэ кивнул головой.

– Глядя на эти растения и деревья, я думаю, что имено они обладают врождёнными знаниями, потому что только их спокойствие и неподвижность способны проникать в Великую Пустоту. Когда же мы медитируем, то с помощью этой пустоты проникаем в нирвану, но потом нам приходится вставать и заниматься делами, и наши врождённые знания слабеют. У меня создаётся впечатление, что чем больше мы двигаемся, тем больше отдаляемся от нирваны.

Хотокэ ничего не ответил на эти слова.

Вскоре появился служитель ботанического сада и протянул нам чашку воды и, ничего не сказав, поклонился.

– Что это значит? – спросил Мосэ, но Хотокэ дёрнул его за рукав сутаны.

Затем он взял чашку из рук служителя, положил в неё что-то и вернул её человеку. Тот поклонился, и не сказав ни слова скрылся с ней в аллее сада.

– Что это значит? – опять спросил Мосэ у Хотокэ.

– А разве ты не знаешь? – улыбнулся тот и рассказал следующее. – Дайба, прослышав об исключительной мудрости Рюдзю, решил отправиться из одной части страны, где обитал сам, в другую, чтобы повидать провидца. Запылённый и усталый, Дайба достиг, наконец, дома Рюдзю и постучал в ворота. Открыли не сразу. Вышел ученик хозяина и спросил, кто стучится. Дайба ответил, что, узнав о глубокой мудрости великого наставника, он пришёл из дальних мест, терпя по пути лишения, дабы повидать его. Ученик передал всё услышанное наставнику. Тот приказал налить в маленькую плошку воды и вынести путнику. Когда это было сделано, и Дайба увидел плошку, он сразу же понял в чём дело. Вынув из ворота своей одежды иголку, Дайба бросил её на дно плошки и попросил вернуть хозяину. Как только Рюдзю увидел это, он приказал немедленно прибрать в келье и пригласил гостя войти.

– Но почему он это сделал? – удивился я. – Почему Дайба положил в плошку иголку? Ведь хозяин предложил путнику воды оттого, что тот пришёл издалека, устал и не прочь был бы промочить горло. Что здесь странного? Ему нужно было её выпить, а не отсылать обратно с иголкой.

Хотокэ улыбнулся и сказал:

– Плошка с водой путешествует от хозяина к путнику. Таким образом, хозяин хочет сказать, что его мудрость не более чем пригоршня воды в этой маленькой плошке. Но приход гостя, явившегося за десятки тысяч ри, всколыхнули его разум и чувства, и они плещутся теперь, подобно воде в плошке. Путник же опускает в плошку иглу и передаёт хозяину. Согласно признанию хозяина, гость познал его душу. Смысл этого действия состоит в том, что маленькая иголка мудрости хозяина может проникнуть на самое дно океана мысли и чувств гостя.

Я подумал, услышав этот рассказ, что "Восток – дело тонкое", здесь всё не так, как на Западе. Всё делается со скрытым значением и смыслом.

Вскоре служитель вернулся и проводил нас к Учителю.      Мы вступили в райский сад, где росли пальмы и цвели разные экзотические деревья, привезённый с юга из тропиков. Озираясь по сторонам, мы рассматривали всякие диковинные растения, и несколько раз останавливались, засматриваясь на чудеса природы. Наконец, служитель привел нас к лаборатории. Не только я, но и монахи испытывали волнение перед встречей с бессмертным.

Через минуту к нам на встречу вышел старик, белый как лунь, и низко поклонился.

– Чем обязан столь нежданному визиту почтенных гостей, – спросил он нас и улыбнулся.

От таких слов почтенные гости пришли в явное смущение и растерялись.

– Извините нас, если мы вас побеспокоили и оторвали от неотложных дел, – наконец, придя в себя, вымолвил Мосэ, склонившийся в низком поклоне.

Я тоже поклонился, но промолчал и смотрел на него как на Господа-Бога.

Находясь в той же позе, Хотокэ добавил:

– Мы не отнимем у вас много вашего драгоценного времени.

– Пустяки, – улыбнулся старик, – я как раз собирался немного отдохнуть и погулять по саду. Мы можем это сделать вместе.

Мы ещё раз поклонились старику, и пошли вместе с ним по аллее, засаженной растениями юго-восточной Азии. Видя смущение своих гостей, Онмёо-но-ками взял на себя роль гида и стал рассказывать нам об особенностях флоры индонезийских островов, называя латинские имена и те, которыми пользуются аборигены, проживающие там.

– Это дерево называется, pohon waringgi – гордость ботанического сада, – сказал он, показывая на огромное дерево, растущее в глубине аллеи. – Обычно такие деревья не растут в этом климате. Когда я посадил его, то сомневался, что оно вырастет, а оно акклиматизировалось в японских условиям и даже плодоносит.

– Сколько же этому дереву лет? – удивлённо спросил я, поборов смущение.

– Чуть более четырех сотен лет.

В этот момент я явственно услышал смешок Натали. От неожиданности я вздрогнул и посмотрел по сторонам, но её нигде не было. Вероятно мне это почудилось.