Будда на чердаке. Сборник

Один мальчик из Холлистера увозил с собой белое птичье перо и книгу о птицах Северной Америки, которую подарили ему одноклассники в последний день в школе. Другой мальчик, из Байрона, вез жестянку с землей. Девочка из Айленда — тряпичную куклу с пуговицами вместо глаз. Другая девочка, из Карутерса, волочила за собой скакалку, с которой никак не хотела расстаться.

Мальчик из Милпитаса переживал о любимом петухе Фрэнке, которого перед отъездом отдал соседям. «Вдруг они его съедят?» Другой мальчик, из Оушен-Парка, переживал о любимой собаке Тиби, чьи жалобные завывания до сих пор стояли у него в ушах. Мальчик из Маунтин-Вью, одетый в форму скаута, вез сумку с инструментами и походный ящик с посудой. Девочка из Элк-Гроув тянула отца за рукав и без конца повторяла: «Папа, пойдем домой, пойдем домой». Девочка из Хэнфорда волновалась, не прервется ли ее связь с подругой по переписке, Джун, которая жила на Аляске.

«Надеюсь, она по-прежнему будет мне писать».

Мальчик из Броули только что научился определять время и не отрываясь смотрел на часы на руке. «Время постоянно меняется», — удивлялся он. Мальчик из Парлиера прижимал к груди синее фланелевое одеяло, хранившее запах его комнаты. Девочка с длинными косами из маленького городка в Туларе сжимала кусок розового мела. Она остановилась, чтобы попрощаться с людьми, стоявшими на тротуаре, махнула им рукой и, весело подпрыгивая, побежала дальше. Она уезжала, смеясь. Ей не о чем было сожалеть.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

Японцы исчезли из нашего города. Их дома опустели. Почтовые ящики переполнены. Никому не нужные газеты валяются на крыльце у входной двери. Брошенные машины стоят на подъездных дорожках. Лужайки в садах зарастают сорняками. На задних дворах вянут тюльпаны. Их кошки одичали и бродят неизвестно где. В прачечных стоят корзины с бельем, которое они не успели постирать. В одном из домов — Эми Саито — звонит и звонит черный телефон.

В центре города, на Главной улице, их химчистки по-прежнему заперты. На окнах висят надписи: «Сдается в аренду».

Ветер уносит неоплаченные счета и деловые расписки. Цветочный магазин Мурата принадлежит теперь человеку по фамилии Кей. Отель «Ямато» переименован в «Парадиз». Ресторан «Фьюдзи» откроется в конце недели, у него тоже новый владелец. Бильярдная «Микадо» закрыта. Бюро путешествий Иманаси закрыто. Бакалейный магазин Харады тоже закрыт, и на его входных дверях висит написанный от руки плакат, которого никто из нас прежде не видел: «Да пребудет со всеми вами Бог до нашей новой встречи».

Разумеется, нам любопытно, кто повесил этот плакат. Один из них? Или один из нас? И если это один из нас, то кто он? Мы расспрашиваем друг друга, но никто ничего не знает. Мы прижимаемся лбами к стеклу и вглядываемся в темноту, словно ожидая, что из сумрака появится сам мистер Харада в линялом зеленом фартуке и предложит нам свежую спаржу, спелую клубнику и отличный салат. Но ничего не происходит. Полки пусты. Пол чисто выметен. Японцев больше нет.

Мэр города заверил нас, что для беспокойства нет оснований. «Японцы в полной безопасности», — заявил он, и эта фраза была процитирована в утреннем выпуске «Стар трибьюн». Однако мэр не уполномочен сообщить нам, где теперь японцы. «Если я скажу вам это, место, где они находятся, перестанет быть безопасным», — утверждает он. Но разве есть на свете место более безопасное, чем наш город, думают некоторые из нас.

Версии и предположения множатся с каждым днем. Возможно, японцев отправили в те края, где выращивают сахарную свеклу, в Монтану или Дакоту. Говорят, урожай в этом году небывалый, и тамошним фермерам нужны помощники. А может, японцев поселили в каком-нибудь захолустном городе, где их никто не знает, и приказали выдавать себя за китайцев. Или всех их посадили в тюрьму? «Хотите знать мое мнение? — спрашивает один отставной моряк. — Честно говоря, я думаю, все они сейчас в океане, на корабле, который лавирует между торпедами. Наверняка до окончания войны их отослали в Японию». Учительница биологии из местной школы призналась, что по ночам лежит без сна, и перед глазами у нее стоят кошмары. Ей кажется, что японцев погрузили в вагоны для скота и увезли туда, откуда нет возврата. Или посадили в автобус без окон, который нигде и никогда не сделает остановки. Или построили в колонны и заставили маршировать по бесконечному мосту — всякий, кто ступит на этот мост, исчезнет. «Я думаю об этом ночи напролет, — признается учительница, — а под утро вспоминаю, что они уже исчезли».

На столбах и телефонных будках еще висят листки официальных уведомлений, но многие уже выгорели и превратились в обрывки. После того как всю неделю лили весенние дожди, на этих листках можно разобрать лишь крупные буквы заголовков: «Инструкция для всех граждан японского происхождения».