Будем как солнце. Книга символов

Но повсюду вечно чуду буду верить я мечтой,
Буду вольным и красивым, буду сказкой золотой.  

Если ж кто-нибудь захочет изменить мою судьбу,
Он в раю со мною будет — или в замкнутом гробу.  

Для себя ища свободы, я ее другому дам,
Или вместе будет тесно, слишком тесно будет нам.  

Так и знайте, понимайте звонкий голос этих струн:
Влага может быть прозрачной — и возникнуть как бурун.  

Солнце ландыши ласкает, их сплетает в хоровод,
А захочет — и зардеет — и пожар в степи зажжет.  

Но согрею ль я другого, или я его убью,
Неизменной сохраню я душу вольную мою.

«Мне снятся караваны…»

Мне снятся караваны,
Моря и небосвод,
Подводные вулканы
С игрой горячих вод.  

Воздушные пространства,
Где не было людей,
Игра непостоянства
На пиршестве страстей.  

Чудовищная тина
Среди болотной тьмы,
Могильная лавина
Губительной чумы.  

Мне снится, что змеится
И что бежит в простор,
Что хочет измениться —
Всему наперекор.

«Я полюбил свое беспутство…»

Я полюбил свое беспутство,
Мне сладко падать с высоты.
В глухих провалах безрассудства
Живут безумные цветы.  

Я видел стройные светила,
Я был во власти всех планет.
Но сладко мне забыть, что было,
И крикнуть их призывам: «Нет!»  

Исполнен радости и страха,
Я оборвался с высоты,
Как коршун падает с размаха,
Чтоб довершить свои мечты.  

И я в огромности бездонной,
И убегает глубина.
Я так сильнее — исступленный,
Мне Вечность в пропасти видна!

ГЛАЗА

Когда я к другому в упор подхожу,
Я знаю: нам общее нечто дано.
И я напряженно и зорко гляжу,
Туда, на глубокое дно.  

И вижу я много задавленных слов,
Убийств, совершенных в зловещей тиши,
Обрывов, провалов, огня, облаков,
Безумства несытой души.  

Я вижу, я помню, я тайно дрожу,
Я знаю, откуда приходит гроза.
И если другому в глаза я гляжу,
Он вдруг закрывает глаза.

СКВОЗЬ СТРОЙ

Вы меня прогоняли сквозь строй,
Вы кричали: «Удвой, и утрой,
В десять раз, во сто раз горячей,
Пусть узнает удар палачей».  

Вы меня прогоняли сквозь строй,
Вы стояли зловещей горой,
И горячею кровью облит,
Я еще, и еще, был избить.  

Но, идя как игрушка меж вас,
Я горел, я сгорал, и не гас.
И сознаньем был каждый смущен,
Что я кровью своей освящен.  

И сильней, все сильней каждый раз,
Вы пугались блистающих глаз.
И вы дрогнули все предо мной,
Увидав, что меж вас — я иной.

В ЗАСТЕНКЕ

Переломаны кости мои.
Я в застенке. Но чу! В забытьи,
Слышу, где-то стремятся ручьи.  

Так созвучно, созвонно, в простор,
Убегают с покатостей гор,
Чтоб низлиться в безгласность озер.  

Я в застенке. И пытка долга.
Но мечта мне моя дорога.
В палаче я не вижу врага.  

Он ужасен, он странен, как сон,
Он упорством моим потрясен.
Я ли мученик? Может быть он?