Будем жить!

И не сказать, чтобы на нее не обращали внимания мальчики-одногодки и даже парни гораздо старше, – как только Лена начала округляться, у нее начала расти грудь (очень, кстати, внушительная для такой маленькой «Дюймовочки»), предложений «дружить» у нее было более чем достаточно. И совсем даже не от каких-то пропащих парней, наоборот – красивые, положительные, даже учтивые приглашали гулять, в гости, на пляж и в кино. Но Лена как-то так умело, необидно отказывала им всем, и через некоторое время за ней закрепилось звание Недотрога, но, как ни странно, без обидной составляющей. Может, потому, что она не выделяла никого и не отбивала парней у одноклассниц? Не подличала и не наушничала?

Наверное, так и есть. В ней не видели конкурентку, и в ней не видели гордую «принцессу», которая отказывает парням потому, что считает их ниже себя «качеством». Ну просто вот она такая… большой ребенок, выглядевший как маленькая женщина. Немного не в себе, из-за того что перегрузила мозг излишним усердием в учебе.

И никто не знал, даже не мог догадываться, что эта недотрога, которая не рискует показаться раздетой даже в раздевалке среди одноклассниц, наедине с собой позволяет себе помечтать о том, с кем проведет всю свою жизнь. И этот мужчина будет огромным, могучим, смелым и умным – как ее папа. А до тех пор, пока она не встретит своего Мужчину, перед которым не постесняется раздеться, – обойдется и просмотром неприличных роликов. Когда никто не видит. Снять напряжение, мечтая о Мужчине, можно разными способами, вполне доступными развитой, взрослой, продвинутой современной девушке.

Ну да, она не такая недотрога, как все думали! Но разве жизнь не состоит из формы и содержания? Которые совсем не всегда совпадают друг с другом…

Лена вздохнула, отвела взгляд от пустых глаз «роботессы», шагнула к двери, и вдруг сзади послышался тихий голос:

– Катя.

Лена едва не вздрогнула, резко повернулась, посмотрела в глаза девочке и растерянно спросила:

– Что?! Что ты сказала?!

– Меня… звать… Катя, – с видимым трудом выговорила та, и глаза ее уже не были пустыми и бессмысленными.

– О господи! – только и смогла сказать Лена. – Наконец-то! Неужели вернулась?!

– Я… вернулась? – Катя вздохнула и обвела взглядом комнату. – Где я?

– Что ты помнишь? – насторожилась Лена. – Какое твое последнее воспоминание?

– Я заболела. Мама вызвала врача. Мне стало плохо. Я уснула. Проснулась здесь. Кто ты и почему у тебя оружие? Что это за дом? Где мама? Где мои родители?!

Лена вздохнула и задумалась: как рассказать Кате о том, что случилось? И первое, что пришло ей в голову: «Нельзя! Рассказывать о том, как была в рабстве, как над ней глумились – нельзя!»

– Мы подобрали тебя на улице, – после трехсекундной задержки сказала Лена. – Где ты была до того и что с тобой было – не знаю. Что с вами со всеми, с остальными девочками, было, не знаю. Ты сейчас на нашей базе. Я дежурная. И мне тебе нужно кое-что рассказать.

Следующие пятнадцать минут Лена рассказывала о том, что случилось с миром. Вкратце, без особых подробностей. Потом Катя рыдала, а Лена ее успокаивала, сидя рядом и уткнув ее голову себе в грудь. Потом они пили чай. Вернее, Лена отпаивала чаем Катю, которая никак не могла успокоиться и, как только вспоминала о родителях, сразу же начинала рыдать, раскачиваясь, как под порывами ветра. Наконец Катя кое-как успокоилась и только время от времени всхлипывала, судорожно глотая сладкий чай и заедая его печеньем из картонной красной упаковки. Лена любила эти печеньки, покрытые шоколадной глазурью, – она почему-то не толстела от мучного, конституция такая, как и у мамы. Они с ней могли есть что угодно и когда угодно – и не толстели. Одноклассницы, вечно борющиеся с лишним весом, обзавидовались.

Лена осторожно выспросила, что именно Катя помнит из своего периода безвременья и как так случилось, что она вышла из забытья. Что с ней такого случилось, отчего она взяла да и пришла в разум? Но Катя ничего ей не смогла пояснить.

– Я на самом деле не помню! Ну представь – ты заснула, просыпаешься… а ты в чужом доме, перед тобой девчонка с автоматом, а вокруг… странные девочки. Сидят и молчат! Я и сейчас не могу до конца поверить тому, что ты мне рассказала! Пока сама не увижу… извини!

– Ты на Горе жила?

– Да, на Бакинской.

– А ты знала Митьку Круглова?

– Митьку?! Да мы в одном доме живем! Он в соседнем подъезде! Что, и он здесь?!

– Здесь. Только пока его нет, отъехал по делам с ребятами. Скоро приедет. Кать, скажи… а ты что-нибудь видела… ну… когда в забытьи была? Ну… когда ничего не помнишь… ты сны какие-нибудь видела?

– Сны? – Катино лицо сделалось недоуменным; похоже, она силилась понять, но… не могла. – Сны… нет, никаких снов. Просто как выключили, а потом – вот тут. И ты. И что делать дальше – я не знаю. Только… мне обязательно нужно попасть домой. Обязательно! Я должна увидеть! Должна!