Будем жить по-новому! Победитель. Книга 4

Как докладывал мне Петя, жители хотели бы видеть меня комендантом их города, понравилась им отношение русских к обычным горожанам и селянам. Были даже романы с нашими бойцами, из-за которых мне приходилось вести разъяснительные беседы с родителями барышень.

Все это налаживалось в течение недели, пока мы обустраивали позиции, ожидая реакцию немцев.

А сегодня уже наступило первое октября 1944 года. В бригаду доложили по рации, что со стороны Хорватии, движется воинский эшелон с пехотой. Эшелон с теплушками и несколькими вагонами на станции Крушевац был загнан сербскими железнодорожниками на запасной путь.

Выскочивший из вагона офицер, бросился к начальнику станции выяснять, в чем дело. Залетев в помещение начальника, он увидел направленные на него пистолеты четырех красноармейцев.

«Вот же влип, станция захвачена русскими, что же делать?» – думал капитан полка хорватских усташей.

– Капитан, не делайте глупостей, отдайте по-хорошему свое оружие, после чего вы пойдете назад, переговорите со своим командованием и сдадитесь всем эшелоном. В случае любой провокации с вашей стороны, выстрелов или иных поступков, все ваши солдаты будут расстреляны в вагонах, пленных брать не будем. Товарищ начальник станции, переведите ему то, что я сказал.

– Я хорошо понимаю вас, господин полковник, мы с сербами говорим на одном сербохорватском языке.

– В таком случае, капитан, не смею вас задерживать, посмотрите на пулеметы вокруг станции и будьте благоразумны, хотя мне проще перестрелять вас, чем охранять и кормить.

Капитан ушел, сдав оружие, а я подумал, что в моем времени языки разделились, и понять сербу и хорвату друг друга стало не так-то легко – «политик», однако.

Хорваты сдавались. Вначале из вагонов вышли офицеры. Их встречали Ледков и несколько штурмовиков с автоматами. Потом стал выходить рядовой состав и складывать оружие у вагонов.

Полковник хорват подошел к Ледкову и представился: «Предраг Ковачевич, командир 32-го пехотно-гренадерского полка армии независимой Хорватии, движемся в город Белград. Что с нами будет?»

– Командир диверсионного дивизиона майор Ледков. Я бы вас расстрелял прямо в вагонах, но наш командир сказал, что если они не дадут повода, то пусть живут в плену до передачи вас народно-освободительной армии Югославии. Пройдемте к гвардии полковнику Кольцову, он все вам объяснит.

Я побеседовал с Ковачевичем, объяснив, что мне нет дела до того, что они офицеры, пленные, они и есть пленные: «Жить будете в теплушках с солдатами, а в пассажирских вагонах будут обитать мои бойцы. Работать будете на обустройстве города под присмотром наших штурмовиков. В общем, мы будем более цивилизованно относиться к вам, чем вы относитесь к пленным сербам, но за неповиновение – расстрел на месте».

Единственно, чего хорваты много везли в поезде – было продовольствие, которое пошло в рацион наших бойцов. Дважды в день кормили и хорватов, без разносолов, но вполне сносно, а не помоями после наших котелков, как это делалось в их концлагерях. Вагоны расцепили, отогнав их на другой конец ветки. Хорватов разбили по командам и развели на разборку домов и уборку полей под охраной наших солдат. О пленении хорватского эшелона мы проинформировали Конышева и Мая. В этот же день к вечеру в сторону Ниша проследовал сербский эшелон с полковыми пушками и снарядами к ним. Он был также остановлен в Сталаче немецкими солдатами. Охрана и начальство разоружены и вся эта пленная сербская банда, включая батальон артиллеристов, была отправлена в Крушевац, потому, что в Сталаче они мешали.

Из Белграда периодически выходили на связь со станциями, отслеживая проход эшелонов. Начальник станции исправно информировал Белград о проходящих составах, доложив, что оборона станции усилена немецким батальоном СС, вышедшим с боями из Румынии. Карл Май также выслушивал указания из штаба командующего немецкой группировкой «Сербия» о необходимости быть готовым к выступлению на восток, выражая полную готовность подчиниться этому приказу.

А вот на следующий день добыча была интереснее. Маю было сообщено, что он поступает в распоряжение прибывающего с тяжелым эшелоном оберштурмбаннфюрера Хельмута Шальке.

– Роман, что есть тяжелый эшелон?

– Хрен его знает, может с тяжелыми орудиями или бронепоезд какой-нибудь?

– Конечно же, Роман, это может быть бронепоезд!