Будем жить! (СИ)

Не знаю, маскировка помогла, удача, или мне, что естественно и понятно, не всё сообщили (не удивлюсь, если у этих ушлых ребяток имеются «прикормленные» таможенники чуть не в каждом порту – точнее, имеются-то они наверняка, даже гадать нет смысла, но вот их «уровень влияния»? одни просто «не заметят» контрабанду, за мзду малую, а другие – ковровую дорожку расстелят и за ручку проводят – но уже за солидные «сапасибы», и никак иначе…) – но до Нойехафена мы добрались без проблем. Сегодня в одиннадцать с копейками вошли в порт и тут же стали к пирсу (Баргузин и тут не обманул – если и можно считать какую-то часть порта военной, то это именно она), и уже через час наша машина вместе с экипажем и «пассажиром» стояла на твёрдом дорожном покрытии. Прощание вышло скомканным, экипаж «Glasgow» муравьями метался по судну, готовясь к ускоренной выгрузке опасного груза (в первую очередь, из-за наверняка присутствоваших лишних глаз и ушей), да и мы не очень-то рвались запомниться «…охраной привезенного Протекторатом – под видом контрабанды – оружия…», а потому в темпе покинули территорию порта и занялись поисками представительства ПРА. Ну и вот… нашли, кажется.

Нашли, к счастью, именно то, что и искали. Действительно представительство, а заодно и весь остальной комплекс межанклавного функционала, включая торговую миссию и филиал родимого Седьмого Управления – поскольку весь набор юридических функций собственно и относился непосредственно к нашему управлению РА, лишних сущностей плодить никто не собирался. В здание нас впустили без проволочек, что-то типа ресешена и заодно КПП на входе укомплектовывалось смазанной внешности девицей непонятного возраста (от двадцати с небольшим и до тридцати с гаком) под погонами старшего сержанта, которая, проверив сопроводительные документы, сходу отфутболила нас к необходимому кабинету, скороговоркой объяснив, кого мы там должны найти. Больше ничем мы её не заинтересовали – даже по званию деваха старше, а уж внимания ей здесь и без нас более чем достаточно! Я даже заподозрил, что её крайне неяркая внешность – сознательные ухищрения с помощью косметики, дабы… не провоцировать. Хотя что-то такое и в Уставе вроде имелось, но Устав – это Устав; какую женщину какая-то бумажка, пусть даже обшлёпанная суровыми печатями сплошь, остановит, если ей хочется выглядеть сногсшибательной?!

Мы – это я и Весло; День, как наиболее отдохнувший (так получилось с пересменками) остался в кемпере, караулить Дейса. Вместе с котами – в чужом городе мне выделяться очень не хотелось… Немец никаких провокационных действий не производил, но – орднунг и ему должен быть близок и понятен, да и сколько того орднунга нам осталось? Тот, кто служил в армии, знает этот почти физический зуд, когда считаешь не то что недели – а часы до момента вызова в канцелярию за увольнительным предписанием! А уж то, что оные предписания у нас уже имеются – и вовсе делает ожидание едва выносимым!

Кабинет искать долго не пришлось – да и что там искать было, «…второй этаж, налево, четвёртая дверь, номер семнадцать, старший лейтенант Мейеркин Наум Яковлевич, должен быть на месте…». Этаж – на месте, коридор налево – есть, дверь под номером «семнадцать» тоже имеется, и действительно – четвёртая от лестницы… капитана – нет. То есть – кабинет закрыт на ключ, и из-за массивной деревянной двери на стук и дёргание ручки никакого отзыва не получено. Н-да, задачка, однако…

- Может, пойдём уточним, где этот старлей болтаться может в рабочее время? – Весло, как всегда, склонен к простым и наиболее быстрым решениям. Я смотрю на светлое дерово дверного полотна и пытаюсь расслышать… ну, мне показалось, что за дверью был какой-то лёгкий, на самой грани отчётливости, шум. Как от передвигаемой мебели, что-ли? Вроде Весло и прав, но… а вдруг там что-то нездоровое, типа проникших зачем-то в кабинет одного из старших лейтенантов ПРА злоумышленников? И сейчас эти самые злоумышленники жестоко измываются над стойким офицером, выпытывая у него… что-нибудь, очень секретное и напрямую влияющее на всю армию ПРА как минимум? В этом случае дверь – стратегическая точка, которую при поспешном бегстве злодеям миновать никак не получится – в новоземельные окна без перфоратора или хотя бы «болгарки», а также нескольких десятков минут напряжённого труда над выбиванием анкеров из стен или вырезанием толстенных прутьев решётки, хрена выскочишь! А уж тихо такую операцию и легендарные узкоглазые нинзюки не провернут, даже если их хорошенько намылить…

- Не знаю, Коля, я бы остался и посторожил дверку, мало ли? – всё ещё задумчиво тяну я, пытаясь одновременно прислушаться к происходящему – или не происходящему – за дверью. Весло, оценив мою реакцию, мгновенно подбирается и совершенно другим, настороженно-предвкушающим тоном переспрашивает:

- Что-то серьёзное, командир? Что именно, может, тревогу поднять? Или дверь вышибать будем?

Я пожимаю плечами: